На горизонте – твоя любовь - Нетта Хайд

– Милли, ты можешь попробовать ощутить его сердце, мозг, член. Мне плевать, – слова слетают с губ как будто автоматически, но внутренний голос настойчиво шепчет:

«Ага, плевать ей, ну-ну. Объясни тогда причину, какого хрена твое сердце сейчас сжимается до невидимого размера от ревности».

Милли мягко улыбается и склоняет голову в сторону, как будто пытаясь рассмотреть во мне что-то несказанное.

– Спасибо, что ответили.

– Надеюсь, после этого ты перестанешь необоснованно злиться на меня.

– Я не обещаю.

После завершения успешной встречи, возвращение домой становится долгожданным убежищем. Открыв дверь, я надеюсь сбросить с плеч тяжелую ношу дня и позволить телу и мыслям расслабиться.

Но… не тут-то было.

Стоит мне упасть на мягкий диван, в моей голове будто начинается мучительная битва. Одна ее часть с ноткой беспокойства и нежности настойчиво вторит: «Тея! Он заболел! Мужчины часто ведут себя как дети, когда болеют. Им действительно больно и страшно, и он, наверняка, голоден».

Но тут вмешивается другая половина, которая с иронией парирует: «Тее вообще-то безразлично! Пусть поваляется в своей постели и помучается немного в одиночестве. Он это заслужил».

Я, кажется, на грани того, чтобы поддаться внутренней суете, но ее перебивает мой кот, с легкостью прыгающий на мой живот. Его коготки аккуратно массируют мою кожу, а глаза смотрят так, словно читают мои же мысли.

– Что мне делать, малыш? – спрашиваю я, поглаживая его по гладкой голове. – Пусть мучается в одиночестве? Или все-таки навестить его?

Себастьян прижимается ко мне все сильнее, как будто понимает каждое слово. Его мордочка уютно располагается на моем сердце, словно пытаясь утихомирить мои внутренние разногласия. Внезапно, он странно заворачивает голову и начинает слегка тереться носом о мою руку, а затем слегка кусает меня за палец.

Что бы это ни значило на кошачьем – я не понимаю. Решив, что разгадать его послание будет непросто, я поднимаюсь и иду к холодильнику. Достаю два пакетика с кошачьим кормом: один с говядиной, второй с кроликом. Пусть мой маленький советник помогает мне с выбором.

Если Себастьян выберет говядину – я останусь дома и буду смотреть сериал о вампирах, поедая сырные палочки, а если его выбор падет на кролика – подниму свою задницу и поеду к нему.

– Итак, малыш, – говорю и опускаюсь перед ним на колени, внимательно следя за его мордочкой. – Выбор за тобой, потому что твоя хозяйка уже слегка не в себе … а может и не слегка.

Я кладу перед ним перевернутые пачки на одинаковом расстоянии и жду его решения. Себастьян, как истинный гурман, подходит к первой пачке, нюхает ее, но тут же отворачивается. Переходит ко второй и начинает издавать протяжное «мяу».

– Боже, Тея, не нервничай, а просто переверни и покорми своего кота.

Я переворачиваю пакетик и читаю название вкуса: «Мясные подушечки с кроликом». Открываю ее и высыпаю содержимое в миску, позволяя Себастьяну наконец-то насладиться трапезой.

Он мгновенно погружается в процесс, а я… Я остаюсь сидеть рядом и, прислонившись к кухонному шкафу, вглядываюсь в каждое его движение, осознавая: вот так я доверила серьезный выбор коту. Как же это гениально…. Дожила…

Моя рука сама по себе скользит по гладкой поверхности пола, а мысли кружатся где-то далеко.

В какой-то момент кто-то выключает свет в моем сознании, и я оказываюсь стоять перед массивными дверьми особняка семьи Каттанео.

Я медленно поднимаю руку, собираясь постучать по холодной древесине, но вдруг отдергиваю ее. Может, это ошибка? Может, нужно просто уйти, забыть обо всем, вернуться обратно к Себастьяну и накормить его говядиной?

Я разворачиваюсь, решив сделать именно так, но в последний момент замираю и снова оказываюсь перед дверью. Снова поднимаю руку, и снова намереваюсь постучать. Так происходит трижды: то я поворачиваюсь, чтобы уйти, то снова возвращаюсь.

В конце концов, я – Галатея Спенсер. И я не из тех, кто сдается на полпути. Я всегда иду до самого конца, кроме прошлого года… Резким движением толкаю дверь, и она неожиданно легко поддается, будто бы меня уже давно здесь ждут, а может и не меня…

Я вхожу в дом, в котором когда-то жила. Медленно иду вперед, взгляд скользит по знакомым местам, в каждом из которых прячется воспоминание. Все выглядит так же, как раньше, разве что картины и зеркала исчезли.

Из глубины дома доносится резкий звук – мужское ругательство, гулкое, будто ударившееся о стены пустого особняка. Я резко сворачиваю направо и оказываюсь на кухне. Там, перед дымящейся плитой, стоит Тео. Он не замечает меня сразу – слишком увлечен борьбой с чем-то, что уже давно сгорело и превратилось в черное пятно на сковороде.

Я аккуратно ставлю свою сумку на столешницу, пересекаю кухню и выключаю плиту. Затем убираю сгоревшее блюдо в раковину и включаю воду, позволяя теплым струям скрыть последствия его кулинарной катастрофы.

– Тео, что ты творишь? – спрашиваю я, повернувшись в его сторону.

– О, злюка Тея. Какого хрена ты тут забыла?! – резко и ядовито интересуется он, словно желает выплеснуть на меня все свои накопившиеся обиды.

Я вздрагиваю и на время теряюсь, не понимая, что ответить на его вопрос. Сердце сжимается от непонятного ощущения: я знаю, что заслужила эту враждебность своим поведением, но в глубине души мне все равно неприятно слышать такой тон от него. Хотя, чего я ожидала?

В первую встречу я сама повела себя с ним отстраненно, будто мы никогда и не знали друг друга. Как сука, холодная и надменная, оттолкнувшая его, словно он был пустым местом.

– Соскучилась, поэтому решила встретиться с тобой, – говорю я, стараясь вложить в голос хоть каплю искренности, но сама слышу, как слова звучат неубедительно, пусто.

– Охотно верю. Я здесь не живу больше, – он недоверчиво усмехается. – Правду, детка, выкладывай правду. Только очень постарайся, а то после того, что ты наговорила мне в прошлый раз, тебе немного трудно верить.

– Я приехала, потому что узнала, что Хантер заболел.

Тонкое молчание, которое крадет секунды, а затем раздается его язвительный смех.

– Да кто ты такая, чтобы беспокоиться о нем?

Я делаю паузу, чувствуя, как мой внутренний мир рушится, как карточный домик под ураганом.

– Ты прав. Я – никто.

– Тогда может тебе лучше свалить, пока я не выволок тебя отсюда? Ты, черт возьми, хоть представляешь, что сделала с ним? Ладно я, Мэддокс, окей, предала нас, переживем. Но он… Черт, Тея, он любил тебя, а ты вырвала из