Император на измене - Марина Эльденберт

В Москве тоже ощущался масштаб, но как-то иначе. Здесь же я словно оказалась в эпицентре всего мира. Моего мира… моего нового мира. С этой мыслью мне тоже еще только предстояло смириться, но я отложила ее на потом. Вот разберусь со своими чувствами – отпуск как нельзя кстати для этого подходит – и можно двигаться дальше. В частности, как я и сказала Фиаре, рассматривать положение демониц и обычных женщин. В конце концов, как минимум, право выбора отказаться от брачной магии у демониц должно быть.

Даже несмотря на то, что это подчеркивает всякие там совпадения, идеальную совместимость и так далее. Глядишь – появится выбор, и у местных мужчин появится причина шевелить булками, в смысле, ухаживать за своими избранницами, завоевывать их и не засматриваться на всяких Айседур. А то привыкли что брачная магия совпала – и все, можно отгружать.

Размышляя о том, что и как можно реформировать в Аллии на тему женских прав, я не заметила, как мы приехали.

На вокзал.

Хотя я бы на первый взгляд не сказала, что это вокзал – огромный купол, под который стекались людские реки, мог спокойно быть каким-нибудь музеем. Высоченный, в семь огромных этажей, где на седьмом как раз располагались ВИП-залы ожидания, куда меня и провели сначала в отдельную комнату, по размерам не уступающую какому-нибудь залу во дворце. Здесь была зона для отдыха, где можно спать, ажурная беседка с меняющей цвет подсветкой – в тон ультрасовременным овальным светильникам на потолке. Отдельный ресторан для меня одной – с ума сойти! – где мне предложили приготовить все, что я пожелаю. От барных предложений я отказалась сразу, а вот пока готовили пришедшиеся очень кстати закуски (супруг так торопился меня увезти, что забыл про завтрак), устроилась на одном из шезлонгов у окна.

В Аллии самолетам предпочитали сверхскоростные поезда, что было гораздо более экологично, и на самой верхней линии подавали те, в которых было гораздо меньше вагонов, и у которых была самая высокая скорость. Внешне эти алые обтекаемые красавцы казались обычными, но я вычитала, что внутри благодаря особенным артефактам из Эфирии (их ученые вообще были щедры на разработки) перегрузки от скоростей не чувствуются совсем. То есть как если бы ты просто сидел на месте, как я сейчас на вокзале, например.

По правде говоря, такие скорости и стали доступным благодаря этой разработке: обычные перегрузки размазали бы даже демонов, не говоря уже о людях. Пока что же только Зверь размазал по моей тарелке паштет – я отвлеклась и не уследила за наглой мордой, залезшей в мои тарталетки.

– Ни стыда ни совести, – сообщила я. Посмотрела на Натаниэля: – Не хотите взять на воспитание?

Телохранитель шутки не понял, но это было его обычное состояние «среднестатистический угрюмс». От еды он отказался, от напитков тоже, единственное, к чему вообще притронулся – так это к графину с водой. Намекая на то, что он тоже живой, а не функционирует на встроенном демоническом аккумуляторе.

В комфортном ожидании время прошло значительно быстрее, и вот уже меня по ВИП-рукаву (для этого даже из зала не пришлось выходить) проводили прямо в личный вагон. Удивляться я уже перестала, но не могла перестать глазеть. Потому что здесь были мягкие диваны, мини-бар, панель для заказа еды, если кто-то не наелся в ВИП-зале. А еще огромные окна и прозрачный потолок для наилучшего обзора. Вот от этого я просто пришла в восторг!

Но выразить его как следует не успела, потому что к прилипшей к стеклу мне сзади прилип Дориан. Буквально. Обхватил меня за талию, вжимая в себя, и поинтересовался:

– Соскучилась, моя императрица?

–44-

Дориан

Идеальный император – это тот, кто всегда, двадцать четыре на семь, заботится о своей стране. Особенно, когда он действительно правит, а не является просто символом, выполняющим декоративную роль. Дориан правил, и правил хорошо, но это не значило, что он никогда не отдыхал. Для выполнений своих прямых обязательств перед Аллией и для исключения ошибок он высыпался, занимался спортом (в его случае это были дыхательные практики и боевое искусство демонов), придерживался правильного рациона в питании и раз в полгода проводил неделю в каком-нибудь комфортном уединенном месте. Читал книги и научные статьи, плавал, загорал и наслаждался одиночеством.

Одиночество было обязательным условием для полноценного отдыха. Отдыхать с кем-то Дориан считал нецелесообразным. Как и до недавнего времени верил, что свадебное путешествие ему не понадобится. У них с Лиллой договорной брак, и путешествовать, как и отдыхать, им необходимо по отдельности.

Сейчас же, наблюдая за женой, которая с детским восторгом рассматривала красоту Аквадосии и окружающие Южный дворец пейзажи, за тем, с каким восхищением сияли ее глаза, понимал, что это было лучшее решение в его жизни.

Два лучших решения!

Жениться на ней и приехать сюда.

В прошлый раз он был занят разговором с родителями Лиллы и даже не остановился, чтобы вдохнуть полной грудью чистый воздух с ароматом хвои. Сегодня же будто заново смотрел на мир, который вдруг обрел совершенно новые краски.

Вероятно, потому что в центре этого мира была она.

Супруга стояла на балконе лестницы, рассматривая идеально подстриженные плодовые деревья и кусты парка и раскинувшееся внизу бирюзовое море. Арка подчеркнула ее фигуру: так, что захотелось сохранить этот кадр в своей памяти. А еще больше – подойти и ее обнять, что Дориан и сделал: заключил ее в свои объятия, никуда теперь не денется.

– Ты привозил сюда кого-нибудь еще? – встрепенулась его императрица. Даже от перил оттолкнулась.

– О чем ты?

– О женщинах, Дориан.

– Мне досталась самая ревнивая жена на свете, – рассмеялся он, целуя ее в шею. – Настоящая демоница.

Она шутки не поняла, будто в статую превратилась, из тех, что застыли в том же парке.

– Я серьезно. – Обиделась, хотя делает вид, что нет.

Дориану нравилось ее поддразнивать, но портить такой миг ему не хотелось.

– Последний раз я был тут подростком. Этот дворец очень любили мои родители. Это было их место. Место их любви.

Это была основная причина, почему Дориан сюда не приезжал. И почему приехал. Ему казалось, что это лучшее место для их любви с Лиллой. Или той женщиной, что взяла ее имя. Его женщиной.

Но может, она считала