Королева на всю голову - Ольга Дашкова

Артур Михайлович молчит, но в его глазах мелькает что-то, что можно было бы назвать пониманием. А может, это просто усталость.

— Каролина Арамовна, — говорит он наконец, — если вы действительно заботитесь об этом человеке… садитесь в машину.

Забочусь. Конечно, забочусь. Люблю его больше жизни.

И именно поэтому я не могу позволить ему страдать из-за меня. Я не могу допустить, чтобы папа разрушил его жизнь только для того, чтобы проучить меня.

В последний раз оглядываюсь на лес, где остался мой дом. Где Валера, наверное, ищет меня, чтобы снова поругаться, ведь я так и не покормила его подружек в курятнике. Где Богдан вернется и обнаружит пустоту.

— Можно мне оставить записку? — спрашиваю, вытирая слезы. — Пожалуйста. Одну записку.

Артур Михайлович кивает, достает из кармана ручку и блокнот. Отрываю листок и дрожащими руками пишу:

«Богдан, прости. Мне пришлось уехать. Не ищи меня. Помни: эти три дня были лучшими в моей жизни. Я люблю тебя. К.»

Складываю листок и протягиваю одному из охранников.

— Передайте, пожалуйста.

Он кивает и убирает записку в карман. Я подхожу к машине, открываю дверь и сажусь внутрь. В салоне пахнет дорогой кожей и папиными сигарами. Знакомый запах с детства, который раньше означал безопасность, а теперь кажется тюремным.

Артур Михайлович садится рядом, двое охранников устраиваются спереди. Двигатель заводится, машина трогается с места.

Последнее, что я вижу в заднем стекле, — это двух парней на мопедах, которые пересчитывают деньги.

Дорога домой. Дорога в золотую клетку, где я снова стану марионеткой в руках отца.

Закрываю глаза и прижимаюсь щекой к прохладному стеклу.

Богдан, прости меня. Я попыталась быть свободной. Но, как оказалось, одной попытки недостаточно.

Глава 32 Богдан

День третий. Или четвертый? Какая, к черту, разница?

Лежу на кровати лицом в подушку, которая все еще пахнет ею. Прошло три дня, а запах не выветривается. Может, мне кажется. Может, я окончательно свихнулся и теперь чувствую призраков.

Каролина.

Даже ее имя отзывается болью. Тупой, ноющей болью в груди, которая не дает ни есть, ни спать, ни думать о чем-то другом. Как будто кто-то вонзил туда нож и медленно ковыряет.

Переворачиваюсь на спину и смотрю в потолок. Солнце клонится к закату, значит, скоро ночь. Еще одна чертова ночь, когда я буду лежать и вспоминать, как она стонала подо мной. Как смеялась над моими неуклюжими попытками шутить. Как смотрела на меня так, будто я был центром ее вселенной.

А оказалось, что это просто очередная игрушка богатой девочки.

Хотя нет. Это неправда, и я это знаю. То, что было между нами, нельзя было подделать. Слишком много искренности в ее глазах, слишком много страсти в каждом прикосновении.

Она не играла. По крайней мере, не играла со мной.

Тогда почему она уехала, не сказав ни слова?

Почему она не попыталась сопротивляться? Почему она не послала к черту своего отца с его охранниками? Неужели три дня в лесу — это все, на что она была способна?

Тянусь к тумбочке, нащупываю бутылку. Васин самогон крепостью под семьдесят градусов. Отличная штука, чтобы прочистить мозги и заодно избавиться от воспоминаний. Делаю глоток прямо из горла, жидкость обжигает пищевод.

Так лучше. Так лучше.

Когда горит желудок, не думаешь о том, как горит сердце.

Охранники отца были профессионалами. Не садистами, не психопатами — просто выполняли свою работу. Они привезли меня домой и аккуратно объяснили, что поиски дочери босса завершены, и любые попытки связаться с ней будут расценены как угроза безопасности семьи.

А потом нанесли пару ударов под дых для закрепления материала.

Не калечили, не уродовали — работали аккуратно. В почки, в солнечное сплетение. Больно, но без переломов и внутренних кровотечений. Оставили лежать на крыльце собственного дома, как мешок с дерьмом.

Унизительно? Да. Но я это заслужил.

Заслужил за то, что поверил в сказку. За то, что подумал, будто такая девушка, как Каролина, может выбрать такого, как я. Отставного опера с прошлым, живущего в лесу с курами.

Идиот. Полный идиот.

Делаю еще глоток. И еще. Алкоголь разливается по венам, притупляя острые углы реальности. Хочется напиться в стельку, чтобы вырубиться и не думать. Не помнить. Не чувствовать эту дыру в груди.

Но даже в алкогольном угаре она не выходит у меня из головы. Каролина с ее смехом, упрямством и способностью превратить любую ерунду в приключение. Как она убиралась в курятнике, как пыталась готовить и чуть не спалила кухню. Как вышла из озера — мокрая и прекрасная, как богиня.

Как она выкрикивала мое имя, когда кончала.

От этих воспоминаний член встает, несмотря на алкоголь и боль в ребрах. Проклятое тело не понимает, что она ушла. Оно все еще хочет ее, все еще помнит вкус ее кожи.

Забудь ее, Лукьянов. Она уже забыла тебя.

Сейчас она, наверное, в своем богатом доме принимает пенную ванну и рассказывает подругам о своем «приключении» в глуши. Смеется над наивным мужиком, который поверил, что она может остаться.

За окном слышен шум мотора, поднимаюсь с кровати, шатаясь от алкоголя и слабости. Подхожу к окну, выглядываю. У калитки паркуется знакомый автомобиль.

Серега.

Мой бывший напарник выходит из машины, достает из багажника ящик пива и бутылку водки. Видимо, приехал поддержать товарища в трудную минуту. Или просто решил, что я совсем спятил и за мной нужен присмотр, после нашего разговора утром, когда он мне звонил.

Иду открывать дверь, но ноги плохо слушаются. То ли от алкоголя, то ли от тех самых ударов по почкам. Хватаюсь за дверной косяк, чтобы не упасть.

— Богдан! — Серега одним взглядом оценивает мое состояние. — Выглядишь ужасно.

— Спасибо за комплимент. Заходи.

Он проходит на кухню, ставит пиво в холодильник, а водку — на стол. Я плетусь следом и опускаюсь