Белый лебедь - Линда Френсис Ли

— Эм!

Она повернулась и увидела его. Высокий. Все еще красивый. Седеющие волосы придавали ему определенный шарм.

— Я рад, что вы пришли.

Она напряглась и прижала к себе бисерный ридикюль.

— Вы не оставили мне выбора.

Ричард хмыкнул и наклонил голову набок, и Эммелайн с трудом сдержала улыбку. Дорогой, высокомерный Ричард. Время совсем не изменило его.

Когда они были молоды, он вошел в ее жизнь и требовательно завладел ее вниманием. Она уже была обручена и не смотрела на других мужчин. Но он упорно приходил в мастерскую Андре, болтал с ней, пока она работала, делая вид, что не замечает ее молчания. Он угощал ее рассказами о своей жизни. О своих родителях, которых нежно любил. О братьях и сестрах. И он своего добился — она стала с нетерпением ждать его появления.

Через месяц после того, как он начал за ней ухаживать, все изменилось. Он подошел к ней и сказал — очень просто и искренне:

— Я влюбился в вас с первой встречи.

Он сказал это сразу после очередного роскошного приема в честь ее помолвки, на котором Брэдфорд явно больше интересовался другими гостями, чем ею. В тот день она наконец внимательно посмотрела на Ричарда — и ступила на дорожку, перевернувшую всю ее жизнь.

Она вспомнила запахи глины и печей для обжига. А потом она вспомнила, что с тех пор прошло тридцать два года.

Ричард взял ее руку, затянутую в перчатку, но она решительно высвободилась.

— Вы сердитесь на меня? — спросил он умоляющим тоном.

— Конечно, сержусь! Вы не имеете никакого права ставить меня в неловкое положение. Эта записка могла попасть в чужие руки.

— Вы никогда не любили ультиматумов. — Он провел пальцем по ее рукаву. — И всегда были очень красивой — особенно когда сердились.

— Не думайте, что сможете загладить свою вину комплиментами. Если бы мой муж прочел эту записку, это мне дорого обошлось бы.

Ричард нахмурился.

— Не стоит портить такой чудесный день разговорами о вашем муже. Я изо всех сил стараюсь забыть о его существовании.

— Если вы надеялись, что я забуду об этом хотя бы на одно мгновение, вы сильно ошиблись.

— Какая жалость! Но хватит об этом. У меня для вас сюрприз.

— Меня не интересуют сюрпризы.

— Вы уверены? Вы совершенно уверены, что вам не хочется взглянуть на первое издание джеймсианских сонетов, которое я отыскал?

Сердце ее дрогнуло.

— Я думал, это вызовет у вас интерес. Она сделала равнодушное лицо.

— Меня не интересуют сонеты. — В сборник входит «Любовная песнь ворона».

Это название вонзалось точно нож в сердце.

— Зачем? — спросила она не сразу. — Зачем вы так со мной обращаетесь? Я больше не та юная глупая девочка, у которой голова была забита несбыточными мечтами.

Лицо его стало серьёзным.

— Я делаю это потому, что никогда не забывал вас. — Эммелайн возмущенно ответила:

— Можете рассказывать ваши истории какой-нибудь доверчивой женщине. А я давно не так наивна.

— Ах, Эм! — Он потянулся за ее рукой, но когда она отодвинулась, наклонил голову и смирился. — Мне жаль, если я причинил вам боль.

— Вам жаль!

Приказчик, появившийся незадолго до этого из задней комнаты и усевшийся на высокий стул позади прилавка, вскинул голову, прислушиваясь к их разговору.

— Вам жаль? — прошипела она. Ричард взял ее за локоть и, прежде чем она успела возразить, вывел ее из лавки и повел по Скул-стрит.

— Что вы делаете? — спросила она.

— Нам нужно поговорить, а здесь нельзя — слишком много любопытных ушей.

— Нам не о чем говорить. И потом, я не намерена оставаться с вами наедине.

Он повернулся к ней, лицо его внезапно стало серьезным. Он долго смотрел на нее, смотрел молча, а потом, опустив глаза на ее руку в перчатке, провел по ней большим пальцем.

— Я никогда не забывал вас. Я пытался. И еще как! Поверьте мне. — Палец его остановился, и Ричард взглянул на нее. — Мне действительно очень жаль, что я сделал вам больно. Но мне необходимо было уехать, — прошептал он. — Правда, необходимо. И теперь, когда я опять вас увидел, я простить себе не могу, что уехал тогда.

Горло у нее сжалось.

— Просто поговорите со мной. Я ни о чем больше не прошу. Мы пойдем куда-нибудь в кафе или посидим; на скамейке в парке или еще где-нибудь, где нет людей, которые, могли бывать узнать. Но прошу вас, Эммелайн, не убегайте больше от меня.

Она закрыла глаза, она купалась в этих ласковых словах, голова у нее шла кругом. Сколько времени прошло с тех пор, когда с ней разговаривали так ласково? Сколько времени прошло с тех пор, когда ей объяснялись в любви? Мужу она не нужна и никогда не была нужна.

Неужели возвращение Ричарда — это судьба? А что было бы, если бы Брэдфорд сегодня утром уделил ей внимание?

Она не знала; она просто шла рядом с этим человеком, слабое зимнее солнце обливало их бледно-золотистым светом, от чего она сама себе казалась на много лет моложе. И глупо было бы отрицать, что кровь в ней кипит от волнения.

Это ужасно и неправильно. Она это понимает. И она сказала себе, что возьмет наемный экипаж у следующего квартала и вернется домой. Но она шла за Ричардом мимо все новых и новых кварталов, позволяя ему держать себя за локоть. Прикосновение это было вполне пристойным. Разве не так?

Нет! Оно было дерзким, оно было интимным, таким же интимным, как поцелуй.

— Расскажите мне о вашей жизни, — попросил он, заглядывая ей в глаза.

— Нечего рассказывать.

— Не может такого быть. Расскажите о ваших заботах. О ваших мечтах.

Как ни странно, она послушалась его и заговорила о себе. Они прошли еще несколько кварталов — она их не считала. С каждым шагом они отходили все дальше от центра, дальше от той жизни, вести которую она была обречена.

— Вы, конечно, внесли свою долю в благотворительную деятельность и, конечно, любите ваших сыновей, — подвел он итог, когда она закончила свой рассказ. — Но что вы сделали для себя? — Этот вопрос испугал ее. Она не думала о том, чтобы сделать что-то для себя. Не думала в течение долгих лет, пока вновь не занялась лепкой.

Он почувствовал ее смятение.

— Скажите, Эм, чего бы вам хотелось? Чего бы вам хотелось только для себя?

Она не могла ответить. Не потому, что ей не хотелось отвечать, но потому, что она не знала ответа. Она знала, чего хотят ее муж и сыновья. Знала, чего хотят ее друзья и общество. Всю жизнь она удовлетворяла их желания. Но за все это время никто не спросил, чего хочет она сама, что она любит. Впервые за многие годы ей дали понять, что ее общества ищут, что ею интересуются и дорожат, что она желанна. Она отогнала мысль о том, что не следовало ей тайком уходить из дома и встречаться с этим человеком.