Коварный супруг - Катарина Маура

— Вообще-то, — говорю я ей. — Нет. Мне все равно, потому что это ни хрена не меняет. Никогда не поменяет.

— Да, ты ясно дал понять, что тебе все равно, — говорит она, ее тон наполнен горечью.

Моя рубашка распахивается, и я поднимаю бровь.

— И что это значит?

Ее глаза вспыхивают, и она делает шаг ко мне. Уязвимость, которую она демонстрирует, сбивает меня с ног, и я делаю выжидательный вдох. Сиерра колеблется, а потом качает головой.

— Забудь об этом, — говорит она мне, ее голос мягкий. — Это не имеет значения.

Она вздыхает и поворачивается, чтобы уйти, но я хватаю ее и притягиваю к себе.

— Что ты хочешь от меня? — спрашиваю я с болью. — Просто скажи мне, и я, блять, сделаю это.

Она поднимается на цыпочки, ее губы так близко к моим, что я почти чувствую их вкус.

— Ничего, — шепчет она. — Всего.

Я стону и крепко сжимаю ее волосы, прежде чем поцеловать ее, погружаясь в нее. Она тихонько хнычет и открывается мне, и я тут же углубляю наш поцелуй, мой язык переплетается с ее языком. На вкус она шоколад и корица, и это сводит меня с ума.

Моя жена задыхается, когда я прижимаю ее к стене, но она ни на секунду не отрывает своих губ от моих, обхватывая ногами мои бедра.

— Блять, — стону я, целуя ее так, будто от этого зависит моя жизнь, будто это единственный раз, когда я когда-либо смогу поцеловать ее. Черт, может, так оно и есть. Каждый момент с ней драгоценен, и я никогда не приму ни одной секунды ее желания как должное. В конце концов, это не надолго.

— Ксавьер, — стонет она, ее руки толкают мою рубашку, а я приникаю губами к ее шее, желая большего. Я стягиваю с себя рубашку и задираю ее топ, задирая его вверх. Она помогает мне снять его через голову, и я на секунду задерживаю взгляд на своей жене в этом сексуальном черном кружевном бюстгальтере.

— Мне нужно тебя увидеть, — шепчу я, прежде чем потянуться к ней сзади и расстегнуть лифчик.

Сиерра яростно краснеет и запускает руку в мои волосы, притягивая мои губы к своим, прежде чем я успеваю отодвинуть лифчик, и я с радостью подчиняюсь, целуя ее, пока несу к нашей кровати. Моя красавица-жена задыхается, когда я укладываю ее на кровать и устраиваюсь сверху, опираясь на предплечье.

Наши глаза встречаются, когда я тянусь к ее лифчику. Она выглядит такой уязвимой, позволяя мне снять его, и непонятно почему, ведь она самая красивая женщина на свете.

— Чертовски великолепна, — бормочу я, приникая ртом к ее коже и наслаждаясь тем, как ее сосок твердеет на моем языке. Она извивается подо мной, ее рука движется по моим рукам, как будто она тоже не может насытиться моим телом. Я нахожусь в оцепенении, пока она извивается подо мной, и мои мысли крутятся только вокруг нее. Она так со мной поступает — держит меня в моменте, не давая вспомнить ничего другого.

— Ксав, — говорит она в отчаянии. Я ухмыляюсь, возвращая свои губы к ее губам, и мне нравится, как она стонет, когда я просовываю руку под ее юбку, задевая пальцами ее кружевные трусики.

— Мокрая, — радостно бормочу я, отодвигая ткань в сторону. — Посмотри, какая ты мокрая для своего мужа. — Я чертовски скучал по ней, по тому, как она ощущается на моих руках, по ее вкусу. Я даже не осознавал, что последние две недели чувствовал себя неполноценным, вплоть до этого момента.

Я отстраняюсь и смотрю на нее, запоминая ее образ. Она выглядит как гребаная богиня, лежащая здесь с юбкой на талии, ее темные соски твердые, а в глазах пляшет чистое желание. Сиерра прикусывает губу, когда я ввожу в нее средний палец, а большой палец проводит по ее клитору.

— Ты такая чертовски тугая, детка, — простонал я, касаясь ее губ своими.

Она запускает руку в мои волосы и целует меня, и, черт возьми, если это не сводит меня с ума. Она неторопливо переплетает свой язык с моим, ее бедра двигаются навстречу моей руке, когда я просовываю в нее еще один палец, дразня ее точку G, в то время как мой большой палец прижимается к ее клитору. Мне нужно, чтобы она отчаянно желала меня, чтобы ее киска капала и безмолвно умоляла меня.

— Ксавьер, — умоляет она, повторяя мое имя снова и снова, пока я увеличиваю темп, а мои прикосновения становятся все грубее.

— Ты хочешь кончить для меня, не так ли? — бормочу я, ухмыляясь, пока держу ее на грани. Боже, она даже не представляет, сколько раз я фантазировал именно об этом моменте, как мысли о ней помогали мне сохранять рассудок в самые тяжелые времена.

Она кивает, с ее губ срывается мягкий стон.

— Пожалуйста.

Я зарываюсь свободной рукой в ее волосы и ввожу в нее третий палец, отмечая, какая она невероятно тугая.

— Скажи, что ты моя, — умоляю я, нуждаясь в том, чтобы услышать эти слова. Я знаю, что не заслуживаю ее, но, черт возьми, она мне нужна.

— Я твоя, — стонет она. — Я вся твоя, Ксавьер.

Что-то вздымается в моей груди, и я улыбаюсь своей жене, давая ей то, что она хочет, заставляя ее кончить. Ее мышцы сжимаются вокруг моих пальцев, и то, как закрываются ее глаза, когда она стонет мое имя, навсегда запечатлеется в моей памяти.

Ее тело расслабляется, и я притягиваю ее к себе, крепко обнимая. Я так чертовски сильно по ней скучал. Она не знает, как меня преследовала мысль о том, что она смотрит на меня со страхом или отвращением, и как я рад, что она все еще хочет меня.

Я переворачиваю нас на бок, когда ее дыхание выравнивается, и мой взгляд блуждает по ее лицу, пока она медленно ласкает мою спину.

— Никогда, ни на секунду не думай, что ты мне безразлична, Сиерра. Ты всегда у меня на уме. Всегда.

— Я солгала, — говорит она, ее голос срывается. Она прижимает к себе мое лицо, в ее глазах сверкает уязвимость. — Когда