Чудесные рецепты крестьянки-самозванки - Василиса Мельницкая

— Не верю я в эти шансы, — перебил Марьяну Владияр. И повторил по слогам: — Не ве-рю. Мертвое не станет живым.

— А вот это вы зря, — вмешалась Фрея. — Есть мертвое мертвое и живое мертвое. Вы же живы, так что ваше мертвое — еще живое. И фейри умеют делать живым мертвое. Поверьте, я знаю. Моим учителем был фейри. В конце концов, если вы не верите в лечение… можно же попробовать? А вдруг получится? Если не попробуете, до конца дней жалеть о том будете.

— Я до конца дней буду жалеть, что оставил Ульяну и уехал… лечиться, — вздохнул Владияр. — Здоровым или больным, я никогда себе этого не прощу.

— Вот! — Марьяна подняла вверх палец. — Мы добрались до самого главного. Владияр, ты любишь Ульяну?

— Полагаю, что да, — ответил он, не колеблясь. — По-своему, но люблю.

— Как сильно ты ее любишь? — не отставала Марьяна.

— В чем ты измеряешь любовь? Скажи, я попробую ответить.

— Понимаешь… Ульяна выйдет из тюрьмы, я в том не сомневаюсь. И узнает, что ты мог встать на ноги, но не захотел. Из-за нее. — Марьяна выразительно на него посмотрела. — Этого она себе никогда не простит. Я не простила бы себя, будь я на ее месте.

— И я, — кивнула Фрея.

— Потому что и мы любим своих мужчин. И хотим для них самого лучшего, — тихо продолжила Марьяна. — Если ты любишь Ульяну, ты можешь избавить ее от этой вины. Полагаю, ты понял, о чем я.

Под таким углом Владияр, откровенно говоря, на ситуацию не смотрел. Не зря Влад жену на переговоры прислал. Как знал, паршивец! Да чего там, конечно, знал. У него опыт семейной жизни, у Владияра — застарелые раны.

Марьяна права, Ульяна — не эгоистка. Она никогда не бросит ему в лицо обвинение втом, что он предпочел решать свои проблемы, а не ее. И искренне расстроится, если выяснит, что он упустил единственный шанс на выздоровление.

— Яр, Ульяна и Митя примут тебя любым, — сказала Марьяна. — Уже приняли. Ты сокрушался, что ничего не можешь дать жене. Не можешь… или не хочешь?

— Хорошо, — процедил Владияр. — Я согласен. Но Митя поедет вместе со мной. Он не будет обузой, Афанасий о нем позаботится.

— Это не проблема, — обрадовалась Фрея. — У нас с Добрыней там дом.

— Там — это где? — Владияр только сейчас сообразил, что не знает, куда отправляется.

— Так… в Шотландии, — ответила Фрея.

— Отлично. Мите там понравится, — пробурчал он.

Владияр все равно считал, что поступает неправильно. Но это чувство вины он с Ульяной не разделит, заберет себе целиком.

Глава 39

Платон Анатольевич приходил ко мне каждый день. Он приносил еду, и ее хватало, чтобы забыть о кошмарном супе из тухлятины. Не забывал он и о моих сокамерницах, а они были рады и обычному хлебу, и вареным яйцам, и яблокам. Полагаю, оплачивал эти «деликатесы» Яр, заботясь о том, чтобы ко мне хорошо относились. И я будто заново осознавала его, как мужчину, которому нравлюсь.

Яр получил сына и мог забыть обо мне, как о страшном сне. И случай ведь удобный: меня отправят на каторгу или повесят, Мите скажут, что мама заболела и умерла. Но Яр беспокоился обо мне. Он добивался моего освобождения. Он переживал, что мне плохо в тюрьме. Значит, я ему не безразлична?

Платон Анатольевич подробно расспрашивал меня обо всем, что случилось в том злополучном поезде. Говорил, что его помощники ищут свидетелей произошедшего, а сыщик, нанятый Юрьевскими, отправился в Нижний Новгород для того, чтобы встретиться с той самой Наденькой, что организовала поиски Ульяны Лопаткиной. И, заодно, поговорить с моей семьей.

— Это лишнее, — сказала я. — Они от меня отказались. По их версии, рассказанной всем соседям, я умерла четыре года назад в Пскове.

— Вот именно, — вздохнул Платон Анатольевич. — Докажем мы, что Ульяну ты не убивала. А дальше? Нужно подтверждение, что ты — Свиридова. Могут сказать, что и ее документы ты украла. Если твой отец подтвердит, что ты — это ты…

— Он этого не сделает.

— Да хоть кто-то из семьи. Будь у вас родовая книга, было бы проще.

— В нашем роду нет ведунов…

Наконец свидетели нашлись. Кто-то из тех, кто ехал с нами в одном вагоне подтвердил, что видел двух девушек и ребенка. Другой по описанию вспомнил погибшую Ульяну. Платон Анатольевич говорил, если понадобится, он и некроманта найдет, чтобы мою невиновность доказать, но обошлось.

Из Нижнего Новгорода приехала Наденька с мужем. Вернее, Надежда Петровна Зыкова. Со мной она, к счастью, встречаться не пожелала. Не знаю, как бы я смотрела ей в глаза. Все же подлог — это преступление. Зато она беседовала с моим адвокатом, и он убедил ее в том, что убийства я не совершала. Ульяну похоронили в общем кургане и перевезти ее останки на родину не представлялось возможным.

Отец, как я и предполагала, отказался признавать меня живой. Поэтому меня оставили в тюрьме, «на всякий случай». Следователь заявил, что я, возможно, мошенница со стажем, и надо бы проверить, нет ли похожих случаев, не обманула ли я еще кого, выдавая себя за другого человека.

— Батюшка ваш расстарался, — сказал Платон Анатольевич, — и документы оформил о вашей смерти. Это преступление, но доказать обратное очень сложно. Разве что менталиста искать, да высочайшее разрешение получать на использование мыслечтения. Это вполне осуществимо, но требует времени.

Искать менталиста не пришлось. Буквально через день меня вновь вызвали на встречу с адвокатом. На сей раз Платон Анатольевич пришел не один, а с моим младшим братом.

— Юра… — выдохнула я, весьма удивившись такому повороту.

Его лицо исказилось, но не от отвращения. Мне показалось, что от боли. Все же из всех братьев и сестер Юрий был мне ближе. Да, он не посмел пойти против отца, но мне ли его в том винить? Он зависел от его воли, от милости старшего брата.

— Здравствуй, Уля, — произнес Юрий, взяв себя в руки. И, обернувшись к Платону Анатольевичу, добавил: — Да, это моя сестра. Ульяна Алексеевна Свиридова. Я готов свидетельствовать о том в суде, готов