Тайна дома Лесовских - Надежда Васильевна Ефремова

в здравом уме. А ваш сын имеет полное право на собственную жизнь и на ту жену, которую он любит. Вот бы вам жить с добром на сердце. Вашу бы энергию, как говорится, да в полезное дело. Что же могло с вами такого произойти, что вы стали такой расчётливой и жестокой? Наверное, на ровном месте такими не становятся. Наверное, вы приняли когда-то в молодости от кого-то негатив, посчитали его за свой и взрастили до необыкновенных размеров. А сейчас вот нарыв и вскрылся. Если честно, мне бы хотелось, чтобы вы пошли на поправку. И чтобы всё у вас было хорошо.

Тамара медленно протянула свою руку к руке Елены Геннадьевны, словно не решаясь, но потом всё-таки дотронулась до неё. Пальцы были холодные, стало жутковато. Тамара взяла её руку так, словно пыталась согреть, и вдруг та сжала в ответ Томину руку.

— Елена Геннадьевна! — тихо позвала Тамара, наклонившись к женщине.

Та чуть приоткрыла глаза.

— Матвей Иванович! Матвей Иванович! — закричала Тамара, не решаясь вырвать свою ладонь из руки Елены Геннадьевны.

Тут же в палате оказались медсестра, муж пациентки и Антон. Женщина в белом халате посмотрела на данные маленьких экранчиков и убежала. Через пару минут вернулась с врачом. Тот что-то сказал медсестре, затем подошёл к Елене Геннадьевне и начал говорить с ней, проверяя реакцию. Тамара до сих пор держала её за руку, на глаза наворачивались слёзы.

Елена Геннадьевна открыла глаза, отчего во взгляде её мужа появилась надежда. Но она никуда не смотрела, казалось, что не замечала ничего вокруг, хоть и начала приходить в сознание. Врач попросил всех выйти, а остаться только Матвея Ивановича.

— Ты вернула её к жизни, — заметил Антон. — Что ты ей там такого сказала?

— Что прощаю её. И что мне бы хотелось, чтобы она перестала взращивать в себе зло и зажила в стремлении к добру и простой человечности.

— Удивительные мы существа — люди. Прямым текстом можем не воспринимать, а нужные слова и без сознания услышать.

— Это точно. Но я не знаю, слышала ли она меня. Скорее всего, нет.

— Значит, услышала душа.

— Ты веришь в душу? Ты же врач! — прошептала Тамара и удивлённо посмотрела на Антона.

— Вот именно, врач. И очевидных вещей отрицать не могу. Работая на скорой, многое видел. И я тебе могу с уверенностью заявить, что душа есть абсолютно точно.

Тамара крепко обняла Антона. Какая радость встретить на своём пути человека, разделяющего твои убеждения!

— А я тоже верю в душу, и в то, что мы все здесь не просто так! В каждой жизни есть особый смысл. И в каждой смерти даже.

— Полностью согласен!

Тамара и Антон сидели на скамье у палаты Елены Геннадьевны, обнявшись. Ждали новостей. Наконец перед ними появился радостный Матвей Иванович.

— Она приходит в себя! Тома, мне кажется, это благодаря тебе! Даже не верится, что так может быть!

Он присел рядом с ними, откинулся на спинку и тяжело вздохнул.

— Хоть бы они выкарабкались! — говорил он про жену и сына.

— Всё будет хорошо, Матвей Иванович!

Принести вам кофе?

— Да, спасибо, Тома.

Тамара отправилась к автомату, который находился этажом ниже. Она нажимала кнопки кофейного автомата и с удовольствием вдыхала любимый запах. Она принесла три стаканчика: для Матвея Ивановича, Антона и для себя. Некоторое время они молча потягивали кофе, каждый думал о своём. Но общая идея их мыслей сводилась определённо к смыслу жизни и чудесам человечности. Так сидели молча, и молчание не тяготило их, хотя в ожидании новостей прошло не меньше часа. Каждому было о чем подумать, и время промелькнуло незаметно.

Наконец из палаты вышел врач и сказал, что Елена Геннадьевна полностью пришла в себя, но говорить сейчас ни с кем не может, потому что плачет. Но и это ей тяжело даётся.

— Значит, не всё потеряно, — заметила Тамара.

— А ещё она говорит, что видела перед собой какой-то светлый образ, который излучал искреннюю доброту, и это её сильно поразило. Что с ней разговаривал ангел и призывал её раскаяться, начать жить по-новому. Знаете, много интересного рассказывают очнувшиеся люди. Хоть записывай за ними.

— А что, неплохой сборник рассказов может получиться, — заметил Антон.

— Да, причём мистических, — согласился врач. — Ладно, продолжаем её наблюдать, в назначенных препаратах я кое-что подкорректировал. Но сегодня, Матвей Иванович, мы никого к ней уже не пустим.

— Понял, спасибо!

Мужчины пожали друг другу руки, и врач удалился.

— Куда вас отвезти, ребята? Может, сразу до дому? Я водителю скажу.

Матвей Иванович решительно достал телефон.

— А можно на набережную? — скромно попросила Тамара.

Антон посмотрел на неё и улыбнулся, подумав: «Ну, точно ангел».

Через двадцать минут они уже стояли и смотрели, как быстро протекает перед ними река.

— Вот интересное дело, — размышляла Тамара, — этот поток бежит всё время, но никуда не девается.

Антон рассмеялся и прижал к себе своё счастье. Рыжие волосы развевались на ветру, в них путались солнечные лучи и пальцы Антона.

— А давай найдём палку! — Она вдруг задрала голову вверх, чтобы заглянуть ему в глаза.

— Чего? Палку? Ты хочешь меня стукнуть? — смеялся он. — За что?

— Не-ет, тебя надо беречь! Просто мне так захотелось повыводить что-нибудь на этой бегущей воде! Узоры, знаки. Знаешь, чтобы из меня вышло всё накопленное напряжение, а вода бы унесла его в никуда. Так делала мама, когда что-то её тревожило. Мы шли на наш местный пляж, и, пока я там играла, резвилась, она подбирала какой-нибудь прутик и сидела на берегу, рисуя по воде. В это время она словно находилась в своеобразном трансе. Говорила, что это её очень успокаивает и что так делала ещё её бабушка.

— Ох ты, так это семейный ритуал уже получается! — всё смеялся Антон. — Тогда, конечно, пойдём, порисуем вместе!

Река принимала всё и оставалась такой же невозмутимой. Она могла забрать ненужные эмоции, хлещущие через край, и дать те, которые очень нужны, могла успокоить и подарить надежду. А когда рядом любимый человек, родственная душа, то река вообще становится поистине волшебным местом.

До самого вечера Тамара и Антон гуляли по набережной, разговаривали о том, как им жить дальше, о тайнах человеческого сознания, об Андрее, Елене Геннадьевне и Матвее Ивановиче, о родителях Тамары и Антона. Наговорившись, они просто стояли, обнимались и смотрели, как предзакатные лучи отражаются в речной широкой ленте.

— Слушай, а давай переночуем у Тани? А завтра уже домой? Только тётю Шуру предупредим.

— Да, похоже, что наша Мила уже её собака! — засмеялся Антон. — А что, я