Магическая Академия: выжить без дара, но с метлой - Анна Ланц

– Мне пора, – сказала я, когда часы перевалили за полночь.

– Удачи, доченька, – пожелала мне мама на прощанье. В ее глазах стояли слезы.

Обратный переход было боязно делать. Но в этот раз все прошло не так плохо. Я набрала в грудь побольше воздуха и постаралась не паниковать. Просто ждала, пока магия не выкинула меня в мою комнатушку в подвале.

Я быстро выполнила привычную вечернюю рутину и отправилась спать. Завтра меня ждал не менее насыщенный день. Нужно было отыскать дневник ректора. И получить ответы на накопившиеся вопросы.

Проснулась я поздно, вчерашние тренировки с перемещением забрали у меня немало сил. Потребовалось целых десять часов сна, чтобы полностью восстановиться и почувствовать себя бодрой.

Я перекусила в столовой в гордом одиночестве, не забыв прихватить оттуда еды для Рейна. Его самого в убежище опять не оказалось. Поэтому я привычно оставила нехитрый завтрак на столе.

Я была на пути к себе, когда до меня донеслось гулкое эхо шагов по каменному коридору. Идущих было двое. Застыла прислушиваясь. Может, Ханна и Рейн? Ведь одни шаги – твердые и громкие – явно принадлежали мужчине. А другие – с цоканьем набоек – женщине.

Не похоже на друзей. Ханна не носила каблуков и ступала мягче. Да и принц ходил иначе. Легче, изящнее.

«Опять Элена с каким-нибудь студентом-почитателем, от которого мне не стоит ждать ничего хорошего», – пронеслось в голове.

И я не ошиблась. Почти…

Блондинка действительно скоро показалась вдали, а рядом с ней плечом к плечу шел незнакомый статный мужчина в возрасте.

Я остановилась, дожидаясь их. Явно же по мою душу пришли. Бежать и прятаться смысла не было. Да и, признаться, не хотелось.

Сейчас, когда я освоила свой уникальный дар, я чувствовала себя гораздо смелее.

Поэтому я лишь привалилась плечом к стене и скрестила руки на груди, рассматривая незнакомца. Он был дорого одет и красив, с утонченными чертами лица. Вот только взгляд его был слишком холодным, а легкая улыбка – слишком хищной.

– Это она, – заявила Элена, указывая на меня пальцем, когда расстояние между нами сократилось метров до пяти.

Незнакомец окинул меня презрительным взглядом и остановился в паре шагов от меня. Его близость довлела, и я инстинктивно отшатнулась назад.

Глаза мужчины сощурились, довольные моей реакцией. Я стиснула зубы и вскинула подбородок.

– Вы ко мне?

– К тебе, если ты местная уборщица Мари. – Я хмыкнула.

– Она самая.

Незнакомец резко повернулся к Элене.

– Спасибо, что проводила. – Бросил он. – А теперь оставь нас. – Это была даже не просьба, скорее приказ.

Лицо блондинки дернулось в недовольной гримасе. Она явно рассчитывала присутствовать при дальнейшем разговоре. Но тяжелый взгляд заставил ее развернуться и уйти, недовольно цокая каблуками.

– Вы не представились, – дерзко заявила я, когда звук шагов утих.

– Здесь есть более укромное место, где мы можем поговорить?

Мужчина окинул меня взглядом, в котором плескалось пренебрежение. Я постаралась ему соответствовать, добавив в голос ледяных ноток.

– Нет. Говорите здесь, кто вы и что вам надо. Да побыстрее. У меня дела.

– Что ж, – не стал спорить он. – Здесь так здесь. Я отец Арчибальда.

Признаюсь честно, удержать спокойное лицо у меня не вышло. На нем отразилось то удивление, что я в тот момент испытала.

Папа Арчи? Но зачем он здесь? Только сейчас, когда он назвался, я заметила легкое семейное сходство. У этого человека были такие же темные, почти черные, глаза, как и у сына.

– У тебя симпатичная мордашка, Мари, – ехидно продолжил он. От этих слов меня передернуло. – И я могу понять, почему Арчи увлекся тобой. Но его судьба давно предрешена. И ему явно не пара безродная уборщица. – Я криво улыбнулась.

– Ваш сын – взрослый мальчик. Он сам способен решить, кто ему пара, а кто нет.

– А он и решил. Я здесь по его воле. Таких недолгих связей у него было уже с десяток только за последние пару лет. Поэтому вот возьми, – из внутреннего кармана плаща он достал мешочек, перевязанный бечевкой, и протянул мне, – здесь пятьдесят золотых. Это за то, что согрела постель моему сыну. Для такой, как ты – огромные деньги. Радуйся. И больше не приближайся к нему.

Каждое слово било, как новый удар. Арчи, что – все рассказал отцу? О той ночи? О нашей связи? И отправил его ко мне, чтобы тот откупился?

Конечно, деньги я не взяла. Просто стояла и смотрела в одну точку. Тело словно сковало льдом. Внутри все сжалось от обиды и боли.

– Надеюсь, ты меня поняла, – продолжил мужчина и бросил мешок к моим ногам. Словно кость собаке. Монеты громко звякнули, ударяясь о каменный пол.

В этот момент я почувствовала себя бесконечно ничтожной и униженной.

Отец Арчи самодовольно усмехнулся и, резко развернувшись на пятках, поспешил к выходу.

«Не верю», – стучало в висках. Я должна услышать это от него самого. Пусть скажет мне это, глядя прямо в глаза.

Мешок с деньгами я все же решила подобрать с пола. Подняла двумя пальцами, как нечто мерзкое, и бросила его в свою комнатушку на стол. Отдам деньги Лиди. Ей они пригодятся. А мне не хотелось брать из них ни медяшки.

Я с трудом дождалась окончания лекций. И бросилась искать Арчи. Но в апартаментах его не было. Не было и в столовой.

Нервно отстукивая пальцами по столу, я дождалась, пока туда явится его компания. Но его среди друзей не оказалось. Элена, заметив мой понурый вид, усмехнулась. На ее лице ярко отразилась радость победы.

– Дорни, – еще через час мне удалось перехватить рыжего, когда тот был один. – Где Арчи? – грозно спросила я.

Парень бросил на меня удивленный взгляд и нехотя ответил.

– Уехал куда-то вчера.

– Куда?

– Элена сказала, что отдыхать на несколько дней. Сменить обстановку.

– Понятно, – к горлу подкатил ком.

Неужели Арчи настолько трус, что сбежал, лишь бы не видеть меня? Не встречаться лично. Передал через отца деньги.

Ничего более унизительного со мной еще не случалось.

Почти час я просидела в саду на лавочке. Одной из тех, что была скрыта в кустах от любопытствующих глаз. Там я дала волю слезам и хорошенько оплакала свою первую неудачную влюбленность.

Ветер, пронизывающий до костей, не позволил мне горевать дольше. Я вернулась в подвал и принялась за свою привычную работу. Все-таки физический труд – лучшая терапия. Он приглушил гнетущие мысли.

Каждый взмах швабры становился символом избавления от переживаний.

Как одержимая, я мыла, скребла, терла, пока