Беда опера Тихого, или Женюсь на тебе, рыжая - Ульяна Николаевна Романова

Папа так уже месяц упражнялся в остроумии сам с собой и с Римиром, который мстительно поддерживал и тоже ржал.

А все потому, что месяц назад опер любимый Леха решил, что у нас отношения очень серьезные, о чем срочно необходимо уведомить моих родителей! Потому что без уведомления они казались ему не такими серьезными! И пришел официально представиться уже как мой парень.

В итоге они с папой весь вечер ржали! Ржали! Над нашими фамилиями, над моими детскими проделками и над нахохленной мной.

Папа благословил сразу, мама тоже оказалась не против наших отношений, но оба поставили ультиматум: женитесь, плодитесь, размножайтесь, но институт я должна окончить! Алексей с умным видом согласился, а потом так же серьезно поинтересовался у папы, как родить таких же забавных детей, как у него. Забавных и рыжих.

Папа так развеселился, что чуть не написал для Лехи подробную инструкцию, как конкретно получилась я и что делать в процессе, чтобы получилась такая же рыжая и забавная. Просто положить под подушку лисий хвостик, да…

— А на свадьбу я вам свой счастливый лисий хвостик подарю, — продолжал папа.

— Я теперь из вредности за него замуж не выйду, — надулась я, складывая руки на груди.

— Как не пойдешь? — вскинулся папа.

Сел на диване, огладил бороду и сверкнул глазами:

— Я тебя ему уже обещал! И где мы еще парня с такой фамилией найдем?

— Найду себе Леху Красивого, буду Красивая Гопница, — фыркнула я.

Папа подумал и снова засмеялся, а в дверь постучали.

— Это Леша, — подпрыгнула я на месте и полетела открывать.

— Из вредности не пойдет, да. Побежит, — философски заключил папа мне в спину.

Мне же было все равно — я соскучилась по любимому, но до ужаса трудолюбивому Лехе, который впахивал, как раб на галерах, явно зарабатывая еще одну почетную медаль работящего коня.

Мы виделись не так часто, но Тихий обещал, что это ненадолго, и я ему верила. Да и с самого начала знала, кто он, знала, что он много и тяжело работет, и восприняла это как само собой разумеющееся, много времени проводя с Варей и Касом. А еще мы часто собирались всей компанией в парке, чтобы послушать новый рассказ от дяди Бори. Я, Юлька, Марк и Варя, которая влилась в нашу компанию так, словно всегда была ее частью.

Я открыла дверь и сразу же запрыгнула ему на руки. Теплая зимняя куртка немного мешала, но нам обоим было плевать. Я вдохнула его запах, смешанный с ледяной прохладой улицы, и блаженно прикрыла глаза. Коснулась губами его щеки с трехдневной щетиной и, кажется, совсем уплыла, пока Алексей вносил меня в прихожую.

— Дядя Саша, я Хиросиму забираю! — громко крикнул Леха куда-то в гостиную, из которой неторопливо выдвигался папа — встречать дорогого зятя.

— Забирай! — легко согласился родитель, опираясь плечом о косяк двери.

— Собирайся, Тыковка, — подмигнул мне Леша, опуская меня на пол.

Я быстро оделась, натянула сапоги, куртку и шапку, схватила свою сумочку и вопросительно глянула на Алексея, который выглядел в тот день очень загадочно.

— Мам, пап, пока! — махнула я рукой и взяла Леху за руку.

Мой парень заговорщически переглянулся с моим папой и повел меня на выход.

На улице вовсю правила матушка-зима. Стояли легкие морозы, а снег после ночного снегопада задорно похрустывал под ногами.

— Куда мы идем? — заинтересовалась я, поняв, что мы свернули в другую сторону от жилища Алексея.

И машины его во дворе не было.

— Сюрприз, — улыбнулся он.

— Какой? — пристала я.

— Перчатки надень, руки замерзнут, — велел любимый Леха.

Я натянула перчатки, а он забрал мою ладонь, сжал в своей и спрятал обе наши руки к себе в карман.

А мне так тепло стало и так безопасно, как в детстве с папой, когда мы шли сквозь метель, я держала его за руку и зажмуривала глаза от ветра, точно зная, что с папой ничего не страшно.

С Лехой было так же. Я готова была идти по этой жизни с закрытыми глазами, позволяя ему везти меня туда, куда он хочет, потому что знала, что и с ним мне нечего бояться. Он как-то стал частью меня, важной частью моей жизни, тем, за кем я хотела бы вот так до старости идти вместе, пряча руку от мороза в его кармане.

— Далеко идти? — снова спросила я.

— Нет, скоро будем на месте, — пообещал Алексей.

— Ну Леш, ну хоть намекни, любопытно же, — протянула я, подпрыгивая от нетерпения.

— Ладно, мы идем в лес проверять нашу с твоим батей теорию.

— Какую? Что рыжие всегда находят дорогу домой?

— Нет, но есть вероятность, что твои способности там раскроются и ты найдешь клад, — иронично протянул Леха, явно издеваясь.

— Папа говорит, что его клад — это я.

— Ты сокровище, не спорю, — серьезно согласился любимый Леха, — но интересно же, вдруг правда найдешь.

Я только вздохнула, сильно надеясь, что когда-нибудь этим двоим надоест надо мной подшучивать.

— Леш, — озарило меня, — а помнишь того мужика, которого мы в дамской комнате с Юлькой нашли?

— Жив, здоров, — отчитался опер, — бывший его девушки по кумполу шарахнул и сбежал. Уже наказан.

— Понятно. А то дело с портфелем закрыто?

— Нет, Тыковка, это надолго. Там разбирательств еще на год, не меньше. А что? Ты снова кого-то встретила?

— Нет, но интересно же, — вздохнула я.

— Скоро Новый год, — сменил тему Алексей.

— И я надеюсь, что в новогоднюю ночь ты будешь со мной? — с надеждой уточнила я.

— Даже не сомневайся, Тыковка. Почти пришли, — проговорил он, сворачивая направо.

Мы свернули во двор новостройки, а я заметила во дворе машину Леши.

— Мы идем в гости?

— Ты — да.

— Только не говори, что мы идем знакомиться с твоими родителями, — испугалась я, — Леша, я не готова. И вообще, предупреждать нуж…

Он повернулся ко мне, накрыл мне губы большим пальцем, заставляя замолчать, и улыбнулся, гася панику на подлете.

— Родители приедут на следующей неделе, — единственное, что он сказал.

И повел меня в подъезд дома. Мы вошли в лифт, поднялись на седьмой этаж, Алексей достал из кармана ключи и открыл одну из четырех дверей:

— Входи, рыжая, хозяйкой будешь.

— Я… ты… как так быстро?

— Твой батя помог с банком решить вопросы, — объяснил Тихий, осторожно подталкивая меня в спину.

Он помог мне снять куртку, повесил ее на обычный гвоздь, вбитый в стену, и пригласил меня внутрь.

Квартира состояла из двух комнат: большой кухни-гостиной и спальни. Из мебели там стоял старенький стол, две