(не) Моя доярушка - Анастасия Боровик

— Яяя… я достану, стой, Мааашка… — с серьёзным, сосредоточенным видом заявляет Алина и, приложив палец к губам, словно это величайшая тайна, сползает под стол ко мне.

— Подожди-и-те, дево-о-чки! — с энтузиазмом кричит подруга. — Я вам помо-о-огу! — съезжает к нам под стол Изабелла.

— Ло-о-ови еее… — хохочем мы втроём под столом, пытаясь поймать ускользающую бутылку, и наш смех сливается в один пьяный гул.

И именно в этот момент сзади раздаются мужские голоса.

— Нам это не кажется? — произносит Боря.

Мужскому взору открываются три наши поднятые кверху попы. Неловко выбираемся оттуда и смотрим на своих мужчин.

Я победно сжимая в руке бутылку самбуки. Алинка, пытаясь придать себе вид невинности, слабо улыбается, но её тут же выдаёт громкая икота. Изабелла, вся в облаке сбившихся чёрных волос, с царственным видом пытается откинуть непослушные пряди с лица, но её движения размашисты и неуклюжи.

— Самбука, во, — торжественно протягиваю бутылку.

— Борюсик, купи мне икорки красной, — плавно тянет блондинка.

— Non ne posso più! (С меня довольно!) — с неподдельным трагизмом восклицает Белла, закатывая глаза так, будто она героиня итальянской оперы.

Глава 35

Марко

— Мария, пойдём, я тебя в кроватку положу. — А как Толик? — её глаза, блестящие от самбуки, внезапно наполняются тревогой.

— Лучше всех нас. Уже флиртует с медсестрой в гипсе. С ним всё хорошо.

— А пойдём… — её улыбка снова возвращается, томная и расслабленная.

Веду пьяненькую Машеньку в спальню. Её шаги немного неуверенны, и я крепче обнимаю её за плечи, чувствуя под ладонью тепло её кожи и тонкую ткань платья.

— Тебе тазик поставить? — волнуюсь, видя, как она покачивается.

— Зачем мне тазик? — она надувает губки, и на её лице появляется обиженная гримаса, от которой мне одновременно и смешно, и безумно её хочется. — Я себя прекрасно чувствую! Мне ещё стол убрать…

— Я всё уберу. Пойдём.

В комнате расстилаю одеяло. Маша капризно ворочает носом.

— Я не лягу в платье.

— Тогда сними его.

— Хорошо, — в ней столько игривого вызова.

Медленно, будто в танце, стягивает платье через голову и бросает его на стул. Остаётся только в нижнем белье, застенчиво и дерзко одновременно закусывая губу. Свет прикроватной лампы золотит её кожу, очерчивает соблазнительные изгибы бёдер, мягкий животик, полную грудь. Внутри всё сжимается от желания.

— Маша, ложись уже, — мой голос звучит хриплее, чем я бы хотел.

— Иди ко мне, — шепчет она.

— Я рядом полежу.

Она укутывается в одеяло, потом сбрасывает его, снова натягивает, будто не может найти покоя.

— Ну успокойся. Что не так? Воды принести? — спрашиваю я.

— Нет… Мне нужен ты. Я хочу тебя.

— Давай завтра, Белла донна. Сегодня день был слишком тяжёлый. И потом… я боюсь, что на трезвую ты меня не простишь.

— Я что, по-твоему, пьяная? — с вызовом поправляет светлые волосы, и этот жест такой милый, что хочется схватить её в охапку и зацеловать.

— Конечно нет, просто немного расслабленная, — глажу её по плечу, пытаясь успокоить и себя в том числе.

Вдруг мой взгляд падает на тумбочку. Там, в горшке, стоит мандариновое дерево. — Я думал, ты его выкинула.

— Ты что? Как я могла... Ни за что, — возмущается Маша. — Подожди! У меня подарок есть…

— Кому?

— Тебе… — её лицо озаряется внезапной мыслью. — Я хотела отдать, но не получилось, и он так и лежал…

Она быстро соскальзывает с кровати, и я инстинктивно хватаю её за упругую большую попу, подтягивая её к себе за ножку.

— Маша, стой на месте! Потом, утром.

— Нет-нет-нет! — выскальзывает из моих объятий и, вертя передо мной своим прекрасным задом, заставляя кровь пульсировать в висках, подбегает к комоду.

Выдержка, Марко, — твержу я себе. — Ты должен быть джентльменом. Доказать, что твои намерения серьёзны.

Маша залетает обратно на кровать, сияя, как подарок, который хочется распаковать. Выглядит ослепительно.

— Смотри! — игриво улыбается и показывает кулачок, в котором что-то спрятано, а потом засовывает руку в чашечку бюстгальтера. — А теперь достань! — она смеётся, и этот звук пьянит меня сильнее любого самогона.

Мне безумно нравится эта игривая, раскрепощённая кошечка. И сейчас я безмерно рад, что раньше она не пила, потому что даже думать не хочу, что эту улыбку, этот смех и этот взгляд мог бы увидеть кто-то другой. Провожу пальцами по её шее, чувствуя под рукой бешеный пульс. Осторожно подвожу её к себе.

— Поиграться хочешь? — спрашиваю шёпотом.

Прикасаюсь губами к её губам, сначала едва-едва, ощущая сладкий привкус самбуки и чего-то неуловимо-её. Целую глубже, жадно, а она отвечает с такой же страстью, запуская пальцы в мои волосы. Скольжу языком по её подбородку, шее, наслаждаясь солёным вкусом её кожи, вдыхаю аромат духов, смешавшийся с запахом возбуждения. Мурашки бегут по телу, и Маша тихо стонет, запрокидывая голову. Укладываю её на подушки, не прекращая целовать. Одной рукой расстёгиваю ненавистный крючок на её бюстгальтере. Он расходится, освобождая полную, идеальную грудь. Скольжу языком по уже набухшему, твёрдому соску, и она издает прерывистый вздох, выгибаясь навстречу моим губам.

Из бюстгальтера на простынь выпадает маленькая вязаная игрушка-брелок — морковка с кудрявой зелёной ботвой и забавной улыбочкой.

— Какая прелесть, — выдыхаю, отрываясь от её груди. — Очень оригинально.

— Я сама связала. Похожа на тебя, — её голос дребезжит от наслаждения.

— Значит, я морковка? — не могу сдержать смешка.

— Кудрявая, — улыбается она, приподнимаясь на локтях.

Её волосы красивым водопадом спадают на оголённые плечи. Она закусывает опухшие от поцелуев губы, а её грудь призывно возвышается, соблазняя меня. Я беру брелок и мягко, ворсистой стороной, провожу им по её коже, касаюсь напряжённого розового ореола. Зажмуривается и снова стонет, уже громче.

Мои руки скользят вниз по животу, чувствую, как вздрагивает под пальцами каждый мускул. Задерживаюсь на резинке трусиков, проникаю под них, находя уже горячее, промокшее от желания место. Моя девочка влажная и вся горит для меня. Мягко размазываю её влагу, находя тот самый чувствительный бугорок, и начинаю водить по нему кругами — сначала медленно, потом быстрее.

Снова беру сосок в рот, посасываю и ласкаю его языком, в такт движениям моей руки ниже. Её стоны становятся громче, прерывистее. Она бредит моим именем, пальцы впиваются мне в спину, сжимая футболку.

— Марко… пожалуйста… — она задыхается.

Её тело начинает содрогаться, внутренние мышцы бешено пульсируют вокруг моих пальцев. Бомбита издает долгий, сдавленный крик, сильно вжимается в меня всем телом, а потом резко обмякает. Дыхание медленно выравнивается, веки тяжелеют.

— Марко… — последний вздох перед тем, как она проваливается