Золотые рельсы - Эрин Боумен

когда отстаивал его, утверждая, что лучше не придумаешь. Но это не значит, что будет просто, и ожидание меня изводит. В силки попались два зайца, но я по-прежнему нервничаю, когда иду обратно.

Вон ведром набирает воду из пруда. Она выпрямляется и машет мне, заслоняя другой рукой глаза от солнца, и улыбается. Я чувствую, что мой желудок скрутило, как выжатое кухонное полотенце, и ныряю в дом, даже не помахав в ответ.

* * *

За обедом Колтоны и Вон атакуют меня вопросами, притворяясь Боссом, а я должен отвечать как можно быстрее и убедительнее. Толку от этого мало, они заставляют меня слишком много об этом думать, а я не хочу ничего репетировать. Завтра я должен выглядеть убежденным и искренним, абсолютно уверенным в себе. Я рано ложусь спать, хоть они и протестуют, и решительно закрываю за собой дверь спальни.

Я не слышу, как позже входит Вон, а когда просыпаюсь за час до рассвета, она еще спит.

Я пробираюсь в конюшню и седлаю Сильвер, соловую лошадь Кэти, ту самую, что чуть не откусила мне пальцы в день нашего прибытия сюда. Кэти говорит, что животина станет послушной под седлом. Я подтягиваю подпругу и сажусь верхом.

Утро выдалось холодным. В небе висят тяжелые тучи, того и гляди пойдет снег, колючий ветер дует мне в спину. Я поднимаю ворот куртки. На высокой сосне пугающе ухает филин, когда я проезжаю мимо.

Солнце выглядывает из-за горизонта, когда самые высокие горы остаются позади. Я осматриваю долину — никаких следов человека. Это радует. Не хочу, чтобы кто-то мог выследить, откуда я спустился к путям, еще до того, когда объявится Босс, если он объявится.

«Я еду, не сомневайся! — звучит у меня в ушах его голос. — Неужто ты правда надеялся, что я тебя отпущу?»

Я беспокойно оглядываюсь. Давненько, с самого Прескотта я не слышал Босса, и его возвращение меня совсем не радует. Я пришпориваю Сильвер и мчусь в долину. Мы движемся на хорошей скорости и до самого Бангартса не встречаем ни одной живой души. Я не стремлюсь в центр городка, опасаясь нарваться на тех, кто узнает меня и предупредит власти, а езжу по окрестностям. Завтракаю на ходу: жую кусок вяленого мяса, которое положил в седельную сумку Сильвер, и запиваю его водой.

Может, они так и не появятся.

Возможно, слухи о происшествии с Вон и охотником за головами так и не дошли до них.

Я смотрю на солнце, которое стоит уже высоко. Если банды здесь нет, мне надо пошевеливаться. Мне вовсе не улыбается искать дорогу обратно к Колтонам ночью в кромешной тьме.

Схватив поводья, я разворачиваю Сильвер обратно, и мы снова мчимся во весь опор.

Примерно в миле или двух от города у меня возникает неприятное чувство, что за мной наблюдают.

Впереди, насколько хватает глаз, белеет под зимним солнцем плоская равнина, словно посыпанная пеплом. На ней близ путей виднеется единственное черное пятнышко, оно движется. Это всадник. Волосы у меня на затылке встают дыбом. Я оглядываюсь, и сердце чуть не уходит в пятки — еще трое всадников появились в полумиле позади меня, слишком далеко для того, чтобы можно было разобрать, кто это, но один из них поднимает руку и свистит, и становится ясно, что окружают меня отнюдь не представители закона. Это они — «Всадники розы». Может, они сидели в Бангартсе, пытаясь разузнать что-нибудь обо мне, или стояли лагерем в прерии. Это неважно, ведь они меня нашли, и, хотя именно на это я надеялся, даже рассчитывал, этот свист все равно вызывает страх.

Три лошади позади меня пускаются вскачь. Они с легкостью меня нагоняют, потому что я иду легкой рысью, чтобы показать, что не намерен бежать.

Они приближаются, и я узнаю их: прямо за мной Диас, Кроуфорд слева, Баррера справа. У каждого в левой руке поводья, в правой — пистолет, лица ощерились в ухмылке. Темный силуэт на юге тоже принимает знакомые очертания — это Лютер Роуз ожидает меня верхом на лошади, его рука лежит на рукояти пистолета.

— Босс! — кричу я. Остальные трое приближаются. — Слава богу, я неделю вас ищу, ребята… — Чьи-то руки хватают меня за ворот куртки и стаскивают с лошади. Я шлепаюсь на землю, надо мной возвышается Диас. Он выхватывает у меня из-за пояса пистолет и отбрасывает в сторону.

— Диас, — начинаю я, поднимая руки, но он бьет мне кулаком между глаз. В глазах у меня искры, а он проделывает это снова и снова. Я отплевываюсь, хватаю ртом воздух, а Диас продолжает. В ход идут кулаки и ботинки, ему все равно куда бить. Я сворачиваюсь калачиком, больше мне никак не защититься, но мое лицо уже мокрое от крови, а Диас останавливаться не намерен. Перед глазами все плывет, и с боков наползает тьма.

— Хватит! — кричит Босс. — Я хочу говорить с человеком, а не с трупом. Тащи его сюда.

Диас рывком поднимает меня на ноги.

— В аду есть специальное место для таких предателей, — он плюет мне в лицо.

Я даже не чувствую плевка. Все тело у меня горит, я едва могу поднять голову. Я считаю до десяти, стараясь не отключиться, спотыкаюсь, пока Диас волочит меня к Боссу.

Пинок, и я падаю на четвереньки перед его лошадью. У меня нет сил, чтобы встать или хотя бы взглянуть на него. Я слышу хруст твердой земли под ногами — значит, он спешился.

— Отойдите все, — говорит он.

— Но, Босс… — возражает Диас.

— Я сказал: назад!

Тот повинуется.

Мгновение спустя ствол пистолета приподнимает мне подбородок, и вот я гляжу прямо в глаза Лютеру Роузу. Они зелено-голубые, словно небо, отраженное в воде, и холодные как лед.

— Сядь, Мерфи, — велит он.

Меня мутит, голова кружится. Правый глаз так заплыл, что ничего не видит.

— Пей, — он протягивает мне флягу. Половина воды проливается на рубаху, наверно, мои губы тоже все разбиты и распухли.

— Извини за прием, но как-то нелегко поверить, что ты нас искал. Скорее похоже на то, что ты удирал от нас — сначала из Викенберга, потом из Прескотта, теперь отсюда, где эта девица Вон раскроила башку какому-то бедолаге.

— Нет, у меня был план. Ведь я нашел его, Босс, того ковбоя, за которым ты охотишься, того самого, что дал мне монету твоего брата. Я нашел его.

Он заинтересованно поднимает бровь.

— Мне пришлось бежать из Викенберга — меня окружили, я был без оружия, но потом напал на след