Золотые рельсы - Эрин Боумен

Все это время я молчу и думаю, как же просчиталась относительно парня, сидящего рядом со мной. Да, он не безгрешен и на его руках кровь, но ведь и на моих теперь тоже. Меня не пугает больше его отсутствующий взгляд. Это не оттого, что у него нет души, скорее, это доказывает, что она у него есть, — душа, что видела зло и творила его сама и теперь каждый божий день старается загладить свою вину.

Там, снаружи, я назвала его по имени, сама не знаю толком почему. Вероятно, мне просто хотелось услышать, как это прозвучит. Но теперь я знаю правду. Он — не Малыш Роуза, возможно даже и не был им никогда. Он просто обычный парень, Риз Мерфи. Вот так вот просто и так сложно одновременно.

* * *

Как он и предсказывал, мне снятся кошмары. В основном — про Паркера, который не умирает, а ползет за мной через комнату, цепляясь рукой за мою юбку, и кровь заливает ему глаза.

Я просыпаюсь в третий раз, вся в поту, тяжело дыша. Риз на полу не шевелится. Я вылезаю из кровати и иду на кухню, где сидит Кэти и читает книгу при мягком свете очага. Она, наверно, добавила дров, потому что в нем уже не угольки, а языки пламени.

— Не спится? — спрашивает она, но, очевидно, прекрасно знает, что выгнало меня из постели. Мне кажется, ей знакомы кошмары, преследующие тех, кто творит кровавые дела.

Я киваю.

— Мне тоже. — Она кивает на живот. — Решила, что могу немного развлечься, раз мелкий вредитель не дает мне спать.

— Что ты читаешь?

— Мою любимую, — она поднимает книгу, и тисненное серебром название «Маленькие женщины» поблескивает в свете пламени. — Кажется, я ее уже сто раз перечитывала. Хочешь? — она протягивает ее мне.

— Нет, не хочу.

— Есть и другие, — она указывает на полку позади меня. Я оборачиваюсь и вижу множество книг, которые раньше стояли в Прескотте. — Их привез Джесси, — поясняет она.

Я провожу пальцем по корешкам, выбирая, что бы почитать.

— Твой папа ведь помогал со строительством поезда? — спрашивает Кэти.

— Да, он немало вложил в это.

— Тогда «Вокруг света за восемьдесят дней», там есть про поезда и не только.

Я снимаю книгу с полки и сажусь читать рядом с ней. Главный герой, господин Филеас Фогг, кажется мне эксцентричным до невозможности, но его приключения занимательны, а энтузиазм вызывает симпатию, и вот я уже листаю страницы, словно зачарованная. Вдруг Кэти выводит меня из этого транса.

— Шарлотта! Ох, Шарлотта, пощупай! — она хватает мою руку и прижимает к животу. Жизнь внутри нее перекатывается под моей ладонью и вдруг толкается то ли рукой, то ли ногой. Кэти широко улыбается, и отблески огня отражаются на ее зубах.

Я убираю руку.

— Что будет, если Ризу не удастся встретиться с бандой, Кэти? Вы здесь вечно будете прятаться? Разве ты не хочешь вернуться к нормальной жизни?

— Не будет никакой нормальной жизни, по крайней мере у меня. Она закончилась, когда погиб мой отец. Я не уверена, что она была нормальной, даже когда он был жив, потому что мы все время прятались.

— От кого, от банды?

Она сжимает губы, вздыхая через нос.

— Все мы от чего-то бежим, — говорит она, наконец. — Даже ты. Ты ведь убегаешь?

— Похоже.

— Правильно. Так что можно всю жизнь трястись от страха, а можно постараться радоваться жизни. Я за второе. Иначе не успеешь оглянуться, как ты — старая развалина, на пороге смерти сожалеющая, что провела свои годы в страхе и тревоге. — Она откладывает книгу. — Что тебе действительно хочется делать, Шарлотта? Начни прямо сейчас. Не жди, пока все это, — она обводит рукой комнату, — пройдет, потому что сам Господь не даст тебе никаких гарантий.

Она уходит в свою спальню, прежде чем я вновь завожу речь о наемном головорезе, необходимом, чтобы приструнить злобного негодяя дядю Джеральда. Но мне нужно залечь на дно, затаиться. Я не сумею помочь маме, спасти ее и себя, если меня поймают. Так что я принимаю совет Кэти в том смысле, что вспоминаю о своих репортерских амбициях. Приношу из спальни дневник и, чтобы хоть как-то отвлечься, пишу при свете огня. Пишу, словно я уже журналистка, которой мечтаю стать, пишу обо всем, что того заслуживает, — о пустых глазах Риза и снедающей его вине, о большом животе Кэти и перестрелке Джесси с Уэйланом Роузом, о жадности и вымогательстве дяди Джеральда и его махинациях с бухгалтерией. Обо всем, даже о погоде: о морозных утрах и сухих прохладных днях, о пейзажах, горных соснах и железнодорожных путях, пересекающих долину. Когда веки начинают слипаться, я неслышно пробираюсь в спальню. Мой мозг так занят поиском подходящих эпитетов для бесчисленного числа деталей, что события недавнего прошлого, мешавшие мне заснуть, растворяются во всем этом без следа.

Глава тридцать третья

Риз

С утра у Кэти начинается то, что Вон называет ложными схватками. То есть ее тело готовится к предстоящим родам. То, что мать Вон — повитуха, да и сама она кое-что в этом понимает, может оказаться полезным, раз Колтоны так далеко от своего дома в Прескотте и настоящая повитуха не доберется сюда, когда в ней появится необходимость. Вон утверждает, что не умеет помогать при родах, но, судя по тому, сколько она знает о ложных схватках, мы с Джесси считаем, что от нее толку будет куда больше, чем от нас обоих.

Чтобы Кэти могла отдохнуть, Вон берет на себя ее обязанности от дойки коров до сбора куриных яиц и пахтания молока на масло. Она занята весь день, и я рад этому, потому что вчера она назвала меня по имени, моему настоящему имени, и теперь я не знаю, что и думать. То ли это из чувства вины, то ли она оговорилась из-за шока после того, что случилось с Паркером. Причина может быть какая угодно, но я надеюсь, что Вон увидела во мне что-то человеческое, а не чудовище, которое из меня сделали.

Я проверяю силки, которые расставил, радуясь возможности отвлечься. Рискованная вылазка к железной дороге намечена на завтрашнее раннее утро. Я не кривил душой ни когда предложил Колтонам свой план, ни