Я вернулась, чтобы сжечь его дом - Н. В. Сторбаш

— Госпожа, мы чего-то не поняли. Так наша юная госпожа выходит замуж или нет? Это вправду были уличные артисты?

Все кухонные работницы сразу навострили ушки, прислушиваясь к нашему разговору.

— Семья Ли пока не встречала сватов для Ялань. Уж кто-кто, а вы должны это знать! Разве я не велела бы подать праздничные угощения для них?

— А ведь и впрямь, — всплеснула руками кухарка. — А я-то, глупая, уши развесила! Слушала да радовалась, какие подарки щедрые! А это все обман. Бедная юная госпожа! Вон чего она так перепугалась! Бледненькая какая!

Расчувствовавшись, кухарка даже всплакнула.

— Ничего-ничего! — она решительно утерла слезы фартуком. — Вот придут настоящие сваты, еще лучше подарки принесут. Вот увидите! Вот и чай для господина готов. Может, юная госпожа пожелает чего-то вкусненького? Только скажите, мы всё сготовим!

Мама ласково коснулась плеча кухарки и тут же убрала руку:

— Не нужно. Готовь всё так, как обговаривали.

Мамина служанка подхватила поднос с чаем и закусками, и мы медленно пошли к покоям отца. У самого порога мама забрала поднос, отправила служанку обратно, кивнула, чтобы я открыла дверь, и мы вошли внутрь.

Передняя комната была полностью разгромлена. Всюду лежали осколки ваз, обломки дорогой мебели и обрывки свитков с редкой каллиграфией. Вечно невозмутимый Мовэй громко хлопал крыльями и издавал резкие гортанные звуки, кажется, сейчас я впервые услышала голос душевного зверя отца.

Осторожно переступая через обломки, мама прошла к кабинету, вновь кивнула мне на дверь. Я постучала.

— Дорогой муж, мы принесли тебе чай, — негромко позвала мама.

— Входи.

Отец сидел на любимой софе, задыхаясь от недавних усилий. Его лицо покраснело и сильно вспотело, шапка мудреца сбилась набок, а тонкие шелковые рукава были изорваны. Словно не замечая всего этого, мама ловко поставила поднос на маленький столик, наполнила чашку и подала отцу, после помогла снять тяжелый головной убор и платком стерла капли пота со лба папы.

— Как он посмел? — без капли гнева, но с бесконечной усталостью спросил отец. — Линсу, я ведь его знаю лет сорок. Мы с ним в один год сдавали экзамены, в один год поженились… Сколько раз мы пили вместе, отмечая то его повышение ранга, то мое! Когда я добрался до первого ранга, он без тени зависти поздравлял меня и поднимал чашу за мой успех. Почему же он решил разрушить нашу дружбу? Ради второго сына? Скажи, Линсу, может, ты углядела в юном Сюэ неизгладимую любовь к нашей Ялань? Может, в его сердце пылает настолько горячая страсть, что он теперь жить не может без Орхидеюшки? Только это может хоть как-то объяснить оскорбление моего рода.

Я раскрыла было рот, но мама взглядом велела мне молчать.

— Теперь уже и мне кажется, что похищение устроил Сюэ, неважно, какой именно. Но что им нужно от Ялань, чтобы ради нее осмелиться оскорбить меня? Может, есть что-то особенное в лавках и землях, которые я собирался дать ей в приданое?

— Возможно, что ничего особенного там и нет, — мягко прошептала мама. — Просто он не ожидал, что из-за каприза пятой дочери ты отвергнешь столь выгодный брак. Мне всегда казалось, что господин Сюэ слишком сильно уповает на разум, отвергая голос сердца. Сам бы он не посмел отказаться от предложения, попав в подобную ситуацию, поэтому не предполагал, что такой мудрый и рассудительный человек, как господин правый министр, поступит иначе. Он думает, что знает всему цену, но не понимает истинной ценности некоторых вещей.

Глава 24

Получив весть о провале свадебной процессии, Сюэ Сюэ безмятежно кивнул, словно ему пересказали очередную городскую сплетню, поблагодарил избитого и растрепанного глашатая за тяжелую работу, велел перепроверить подрастерявшие великолепие дары, а после вернулся в свой кабинет.

Он сел за стол, самолично растер тушь, разгладил пустой свиток, взял кисть и, подвязав широкий рукав, начал выводить изящные летящие иероглифы. Один за другим. Каждый штрих в иероглифе был выписан идеально: достаточно плавно, с умеренным нажимом, но при этом четко и резко. Любой опытный каллиграф при взгляде на эти столбцы сказал бы, что их написал образованный мужчина с деликатной душой ученого или поэта, уверенный в себе и не избегающий сложных решений. Его портили только излишняя педантичность и стремление к совершенству.

Такую манеру письма некогда разработал один каллиграф по просьбе отца, и Сюэ Сюэ в детстве немало времени провел, склонившись над листами, чтобы запомнить, отточить и сделать этот почерк своим.

Совершенство! Пожалуй, именно это качество воспитал в Сюэ Сюэ требовательный отец. Быть идеальным. Соответствовать имени и вознести его на самую вершину. И долгие годы отец казался Сюэ совершенством. Пока не начал ошибаться.

Слишком много ошибок в последнее время.

Император стареет. Его тело истощено болезнями, которые тянутся из самого детства, когда наложницы прошлого императора всеми способами пытались изничтожить детей соперниц. Если бы не поддержка цилиня, старик бы уже помер.

И наследный принц слишком силен. У него крепкая поддержка, состоящая в основном из рода его матери-императрицы и верных слуг отца. Сюэ Сюэ, увы, родился на двадцать лет позже, чем нужно, чтобы влиться в ближний круг наследного принца. К тому же наследный принц недолюбливает господина левого министра, и тот после смерти нынешнего императора, скорее всего, лишится своего поста. А всё из-за нелепой ошибки! Пожалуй, первой ошибки главы рода Сюэ.

На десятилетие наследного принца Сюэ Кан, тогда еще чиновник третьего ранга, решил выделиться и подарить особый подарок, который не превышал бы положенную его рангу стоимость, но при этом запомнился бы мальчику. И Сюэ Кан отыскал забавного зверька — не душевного, обычного — золотистого лангура. Это небольшая обезьянка с длинной шерстью и прелестными ужимками, за которыми любопытно наблюдать. Сюэ Кан не знал, что мальчика долгое время наложницы называли обезьянкой из-за не очень красивой внешности и излишней подвижности. Наследный принц воспринял подарок как завуалированное оскорбление, запомнил и с детских лет сохранил неприязнь к Сюэ Кану.

Если сыном Неба станет наследный принц, род Сюэ уйдет с первых позиций в Поднебесной. Поэтому единственным выходом было возвести на престол другого принца, причем желательно сделать это так, чтобы он оказался благодарен роду Сюэ, но не опасался его. Ведь в прошлом нередко случалось, когда едва возвысившиеся императоры первым делом уничтожали тех, кто помогал им в борьбе за титул. Слишком уж много грязных дел тянулось за теми пособниками, и их лица каждый день напоминали бы императору об этом.

После долгих раздумий род Сюэ остановился