Иди за мной - Екатерина Семенова

наконец-то, пошевелился. Он запустил руку в карман куртки и достал сосновую палочку, мой нелепый, по-детски наивный подарок. Кит часто задышал и так сильно сжал палочку, что сломал её. — Я люблю тебя, — прошептала я, заглядывая ему в глаза, и поцеловала. Солоноватый вкус моих слёз остался на губах. Кит вздрогнул.

— Я чувствую, как бьётся твое сердце, — он удивлённо смотрел на меня.

— Кит, я не призрак, я пришла не мучить, а увести тебя отсюда. Прошу, умоляю, вставай. Всё будет хорошо. Иди за мной.

Я снова потянула его за руку, и на этот раз он подчинился.

Кит сильно ослаб. Приходилось его поддерживать. Спускаться оказалось тяжелее, чем я представляла. Камни постоянно выскальзывали из-под ног, вынуждали осторожнее выбирать путь. А время неумолимо утекало. Осталось всего полтора часа. Туман и невнятный шелест кружили вокруг нас, но я старалась не замечать их.

Далеко впереди ярко сияла наша путеводная звезда — портал. Мы шли так быстро как могли. Я горько пожалела, что не взяла с собой хоть немного тонизирующего отвара. «Как глупо! Почему же я об этом не подумала?» Оставалось несколько минут до намеченного Ларионом срока, и я поняла, что мы не успеваем.

— Ну давай. Ещё чуть-чуть, — уговаривала я Кита.

Время вышло, но наша звёздочка продолжала светить. Мы подошли вплотную, портал увеличился, ослепительно засиял. Я как можно крепче обняла Кита и зажмурилась, не в силах перенести яркий свет. Мы взмыли над землёй, неодолимая сила увлекла нас и потащила. Замелькало голубое небо, зелёные краски Леса. Прежде чем потерять сознание, я успела увидеть, как Ларион и Рофальд вскочили в боевой стойке, видимо, ожидая ведьму.

***

Я первая пришла в себя. Кит лежал без сознания, слишком устал в битве, слишком долго был в Айгенграу. Кто-то заботливо укрыл его одеялом. Слабость не отпускала меня. Теперь и я сидела со своим отваром в руках. «Вот и проверю, как хорошо он работает». Тови и Амелия суетились, засыпали меня вопросами, но я отвечала нехотя, не было ни желания, ни сил говорить. Страшные минуты позади, Кит рядом, а больше мне ничего не хотелось.

Кит зашевелился, несколько минут приходил в себя. Я придвинулась к нему поближе, протянула чашку.

— Вы, наверное, ждёте от меня извинений и объяснений? — Кит сидел с поникшими плечами напротив друзей. Слова давались ему с трудом. — Пожалуйста, поверьте, я не желал вам зла.

Все настороженно и хмуро смотрели на него.

— Ну, и за сколько ты хотел продать артефакт? — издевательски процедил сквозь зубы Ларион, сложив руки на груди. — Боюсь, в нашей честной компании ты теперь лишний.

Я бросила на Лариона взгляд, полный ненависти, а Кит уткнул лицо в ладони и чуть слышно прошептал:

— Я всю жизнь чувствую себя лишним. Мне нелегко об этом говорить, пожалуйста, выслушайте, а потом уже судите.

Кит помолчал, а потом начал свой долгий рассказ.

40

— Первые мои воспоминания связаны с крошечным сельским домиком, в котором я жил вместе со старенькой няней. В детстве я был спокойным, абсолютно беспроблемным ребёнком. Мог часами гулять по саду, разглядывать жучков, бабочек и другую живность. Редко, раза три-четыре в год, приезжала моя мать. Это я сейчас знаю, что это мать. А тогда, ребёнком, я видел красивую женщину в причудливых шуршащих платьях, которая привозила мне подарки и сладости. Её я должен был называть тётушкой. Я любил её приезды. Мама напоминала мне яркую бабочку, каких я видел во дворе. И от неё так чудно пахло лавандой и шоколадом.

Однажды, года в четыре, сквозь дырку в прогнившем заборе я увидел местных ребят. Меня никогда не выпускали в деревню, поэтому они очень удивились, что здесь живёт ребёнок и проявили ко мне живейший интерес. Ну или к конфетам, которые я для них таскал с кухни. Вот тогда-то я и узнал, что на свете существуют мамы. И мамы нужны, чтобы ребёнка любить. И что у каждого, оказывается, есть не только мама, но и папа. Я несколько дней обдумывал всё это, а потом подошёл к няне. На мой вопрос, где моя семья, няня в ужасе замахала руками, ответила, что нашла меня в саду на клумбе с цветами и чтоб я и думать забыл об этих глупостях.

Но я не забыл. В следующий приезд матери я забрался к ней на колени и, заглядывая в голубые глаза, спросил: «Ты моя мама?» Помню, каким растерянным стало её лицо, и как беспомощно посмотрела она на няню. Та развела руками: «Дитя растёт. Задаёт вопросы». Мама уехала и больше не приезжала. С тех пор я её не видел.

Меня отдали в воспитательный дом для мальчиков. Дом, в котором ни у кого не было ни мамы, ни папы. Так что вопросов я не задавал. Это было, да и сейчас есть, заведение со строгими правилами и жёсткой дисциплиной, почти что с военными порядками. Мне там жутко не нравилось, до сих пор кошмары снятся, но выбора не было. Тех, кто сумел убежать, всегда возвращали обратно.

В десять лет у меня открылся магический дар. Знаю, это очень поздно. Но сказывалось напряжение и постоянный страх наказания, самые неподходящие условия для раскрытия талантов. Вот тогда-то и появился мой отец. И рассказал занятную историю. Он и моя мать высокородные аристократы. В юности они сильно увлеклись друг другом и по глупости, отец так и сказал, родился я. Их роман быстро сошёл на нет. Родители заключили выгодные браки с другими, меня увезли подальше в деревню и постарались обо мне забыть. Хотя мама и навещала меня, пока я не стал задавать вопросы. Вот тогда она обратилась к моему отцу, и он устроил переезд в воспитательный дом в надежде, что там мне дадут хорошее воспитание и образование. Всё-таки я его старший сын. Дальше отец заявил, раз уж случилось такое чудо, что я родился магом, то должен послужить на благо семьи, хоть и тайно, потому что признавать меня он не собирается. Ни он, ни мать. Ведь это будет скандал. А жаловаться кому-нибудь бесполезно, предупредил он. Меня записали на исковерканную девичью фамилию матери, по сути выдуманную фамилию Даленкейт, так что кто мне поверит. Мало ли что мог вообразить о себе одинокий мальчишка из воспитательного дома.

— Минуту. — Ларион остановил Кита. — А кто твои родители? Подожди. Даленкейт. Кейтленад?! Твоя мать, урожденная Кейтленад? Та самая, жена адмирала? Она и по возрасту подходит. А отец?

— И́нсгар. — Кит угрюмо смотрел на Лариона.

— Тот самый?