Иди за мной - Екатерина Семенова

одного лица на другое. Все продолжали смеяться и перешучиваться. А я как наяву снова видел промелькнувшую тень, лютую ненависть на лице ведьмы, чёрный провал портала.

Я вздохнул и решился на вопрос, меня мучивший. Не стал ходить вокруг да около и спросил в лоб.

— Что дальше? Вы сообщите, что я сотрудничал с ведьмой?

— А ты сообщишь, что мы воспользовались запрещённой магией и открыли портал? Мы теперь соучастники. — Ларион подмигнул мне.

— Да. Мы теперь банда! — с гордостью воскликнула Амелия. — Нам срочно нужно название. — Она призадумалась. — Предлагаю «Кристалл». Кит, Рофальд, Товианна, Амелия, Ларион, Лиатрис. Из первых букв получается «кристалл».

— А буквы и, с? — с издёвкой спросил Ларион.

Амелия потёрла лоб.

— Ну не знаю. Заведём новых друзей с нужными буквами. — И сама рассмеялась сказанной глупости.

— Необходимо подумать, что можно для тебя сделать. — Ларион серьёзно смотрел на меня.

— Ларион, не надо ничего делать. Теперь у меня всё есть.

Я всмотрелся в лица. Никто не смотрел на меня с укоризной, не избегал моего взгляда. «Смогу ли я хоть когда-нибудь отплатить им за доброту и понимание? Какой же я дурак! Надо было намного раньше открыться перед друзьями. Так хорошо чувствовать себя свободным, разделять тревоги с ними и любимой. Кстати, я задолжал очень важный разговор одной прелестнице».

Я встал. Ноги уже не дрожали, отдых и лечение делали своё дело.

— Трис, могла бы ты уделить мне немного времени.

— Конечно. — Она так мягко, так нежно улыбнулась мне, что сердце на мгновение замерло и пропустило удар от счастья. Я отозвал её в сторонку, под синюю тень деревьев.

— Повтори, — тихо попросил я.

— Что повтори?

— То, что ты сказала мне там, в Айгенграу. Скажи ещё раз.

Лиатрис, моя хрупкая нежная Лиатрис, смущённо заулыбалась и залилась краской. Помедлила немного и уверенно сказала:

— Я тебя люблю.

Искренняя теплота в её глазах, когда она смотрела на меня, красноречивее слов говорили об этом. Я больше не сомневался.

— Я люблю тебя, — медленно прошептал я, провёл пальцами по её щеке, коснулся шеи. — Ты моё спасение.

Нарочито неспеша наклонился — я наслаждался моментом — поцеловал заплаканные глаза, спустился ниже к ласковым послушным губам. Мир в душе, ощущение счастья заполнили грудь и негой растеклись по телу.

Часть 4. Возвращение

42

Городок Ва́рошер, в котором мы остановились, выбравшись из Леса, был богат. Мощёные центральные улицы, добротные каменные здания, бойкая торговля на рынках и площадях красноречиво говорили об этом. Варошер нам нравился. Город утопал в цветах: покрытые бутонами кусты и клумбы украшали почти каждый дворик. Мы уже три дня как жили в постоялом дворе «Бочка солёных русалок», ожидали подходящий транспорт для долгой дороги до столицы. Вообще-то, транспорта в городе было достаточно, в том числе несколько карет для дальних поездок, но они не устраивали Лариона. Поэтому мы ждали большой комфортный дормез, который должен был прибыть через два дня.

Пока коротали время как могли. Товианна крепко задумалась о своих магических способностях и даже взялась заниматься. В конце концов, маги иллюзии могут принимать участие в оформлении праздников. Или создавать портреты-миражи. Тови эта идея пришлась по душе, ей всегда нравилось рисовать. Рофальд стал молчаливым как никогда и проводил много часов в одиночестве или тренировках. У Кита будто крылья выросли, он частенько витал в облаках, то пел, то пританцовывал, чем безгранично умилял нас.

Вечерами он звал меня на свидания, и мы бродили где-нибудь, пока звёзды не загорались высоко в небе. Кит без утайки говорил о прошлом и обо всём, что раньше не мог обсуждать. О чём бы Кит ни начинал разговор, он каким-то неведомым образом заканчивал его долгими поцелуями, поэтому с прогулок я возвращалась с пылающими щеками, припухшими губами и странными острыми ощущениями.

Ларион часто ссорился с Амелией. Она злилась, а в перерывах между бесконечными жалобами на Лариона приводила свои записи о Лесе в порядок. Ларион, насколько я успела узнать его, всегда со своеобразным настроением, а в последние дни так вообще был часто не в духе. Кит намекнул, что возможно, он очень не хочет расставаться со своими друзьями, особенно женского пола, особенно с той, кого зовут Амелия, поэтому так расстроен, что путешествие окончено.

С утра обычно я с Тови и Амелией ходили кругами в парке около постоялого двора. Нередко нас сопровождал Рофальд к неподдельной радости Товианны. Правда, Рофальд, в основном, молча ходил за нами. Пока я и Амелия не додумались делать вид, что оживлённо обсуждаем друг с другом то гусеницу на травинке, то наряды мимо проходящих мари, то облака на небе, то цены на чеснок. Тови скучала, и Рофальду ничего не оставалось, как развлекать её. Но он не выглядел недовольным, кажется, его интересовало всё, что она говорила.

Если мы прогуливались одни, далеко от постоялого двора мы не отходили, боясь навлечь на себя гнев Лариона. Он постоянно проверял, куда и зачем мы направляемся, хотя городок был тихий. Почти ничего не происходило и не нарушало наших мирных прогулок. Поэтому мы очень удивились, когда увидели, как на скамеечке в парке утирала слёзы платочком ещё не старая женщина вполне приличного вида. На её подоле у пояса красовались пятно и рваная дыра. Мы с девочками обменялись взглядами.

— Может, на неё напали разбойники? — шепнула Тови.

— Какие разбойники средь бела дня. — Амелия поджала губы. — Давайте узнаем, не оставлять же бедняжку.

Мы бочком-бочком придвинулись к скамейке.

— Нужна ли вам помощь?

Женщина только сильнее заплакала. Амелия критически оглядела платье.

— Это всё из-за этого?

Страдалица кивнула, пробубнила, комкая платочек:

— Сегодня мне предстоит посетить важную встречу. Глава города ищет наставницу для младшей дочери. Я приехала из соседнего городка попытать удачу. У меня отличные рекомендации! Но незадача. Упала и вот. — Она развела руками, опустила взгляд на платье и снова зарыдала. — Это мой лучший наряд. И другого я не взяла с собой.

— Не стоит так убиваться. — Амелия обнадёживающе улыбнулась. — Сколько у нас есть времени?

— Встреча в полдень, — не понимая, пробормотала женщина.

— Успеем. Я мари Амелия, а это мари Лиатрис.

— Очень приятно. Я мари Руди.

— Это креси Товианна. — Амелия показала на Тови, стоявшую чуть в сторонке. Женщина, охнув, тут же поднялась и изящно поклонилась ей.

Амелия сдёрнула с себя шёлковый шарфик.

— Лиатрис, у тебя же наверняка есть ножичек.

— Да, держи. Что ты задумала?

Амелия подняла кверху пальчик, призывая к молчанию, достала иголку, приколотую к подкладу, изрезала на куски свой шарф и принялась