(Не) любимая жена. Развод с оборотнем - Эми Мун

себе Марья попросила десять чернавок и столько же воинов – за порядком следить. Народ живо откликнулся, и работа пошла. И вот он сейчас глядит на лужок, где хозяйствует княгиня, а в груди аж тесно от сбитого дыхания. Ловко у нее править выходит!

Хоть и сидит в тенечке, рук не марает, как положено княгине, а дело спорится. Одному слово ласковое, другому строгий приказ… Святозар уж более не рычит, хоть по привычке еще держится особняком. Больше сестру занимает, глядит за ней с утроенным пылом. А княжна нет-нет, да и похвалит за это. Да все, слыш-ко, невзначай или оговоркой, чтобы сын не принял доброе слово за лесть.

Боится, видно… не хочет, чтобы Святозар злился. Хотя, на его отцовское понимание, мальчишка заслужил не добрые речи, а розгу.

Дар вздохнул и крепко потёр плечо, будто на нем ещё кровоточили раны от отцовского кнута.

Ладно, толку о былом думать нет, а вот про грядущее надобно.

Потому как Искусница решила целый лужок под детские забавы отвести, а кроме того упросила нескольких купцов поставить лавки со сластями ближе да золота горсть насыпала, чтобы мужики иные конфетки и вовсе задарма отдавали.

Следует ли дивиться, что дети живенько прознали про выдумку княгини. И теперь толкались тут, с нетерпением посматривая на лужок.

- Ох, и знатный переполох будет, - вполголоса шепнул Горяч, который тёрся рядом. – Надо бы княгине в помощь ещё прислужниц. Как бы дети да их матери не передрались…

На мгновение Дар хотел было согласиться, однако с языка сорвалось другое:

- Сам судить буду.

Воин глянул на него с уважением.

- И то верно, князь. Поперек твоего слова не пойдут. К тому же княгине по нраву мужнина помощь…

А Дар отвернулся, чтобы скрыть довольство во взгляде. Бесхитростные слова воина медом расплескалась по сердцу. Однако как бы Марьюшка не взбрыкнула. Она ведь может…

А ноги уже сами несли под раскидистую берёзку, где расположилась княгиня и его сестры.

***

Марьяна не сразу поняла, что осталась в одиночестве. Сестры разом исчезли по каким-то непонятным делам. Марьяна не слишком вслушивалась в их разговор, поглощённая наблюдением за площадкой, а когда очнулась – обнаружила, что вокруг пусто. И вдруг как из-под земли возник князь!

Марьяна чуть не подпрыгнула от испуга.

Но Медведь этого не заметил. Вальяжно подошёл ближе и, опершись плечом о ствол березы, посмотрел так, что против воли щеки обожгло румянцем. Марьяна отвернулась, ругая тело Искусницы за излишнюю реакцию.

А Медведь не собирался ее щадить.

- Ладно у тебя вышло с забавой для ребятни, - прогудел вкрадчиво.

Марьяна только язык крепче прикусила. Очень хотелось ответить колкостью! Сам же пытался ее обратно в терем отправить и вот те на – похвалил!

Кажется, князь понял ее красноречивое молчание. Вздохнул шумно и вдруг как выдал:

- Дозволишь помочь тебе?

- А то ты когда-нибудь спрашивал!

Вот блин, не удержалась! Однако вместо того, чтобы зарычать в ответ, князь помолчал немного, поглядел на все происходящее и... согласился!

- Не спрашивал, верно. Моя ошибка.

Если бы Марьяна стояла, то наверняка упала бы.

- Да ты что... – пробормотала растерянно.

- Все так. Посему хотел бы и я пользу принести. Рассудить споры меж детьми, ведь не всякий готов будет признать победителя.

Черт! А ведь князь прав - не всякий!

Но пока она соображала, как ответить, к ним подбежал один из прислужников.

- Милостивый князь! – согнулся в поклоне. – Староста к себе зазывает. Ещё один караван с торговцами по воде пришел…

- Я скоро, - бросил Дар и размашисто зашагал к терему.

А Марьяна, как дурочка, смотрела ему вслед. Все-таки хорош, гад такой… А уж стоило вспомнить, как князь без рубахи со стражей тренировался… Внизу живота сладко дрогнуло. Марьяна поспешила отвернуться, но перед глазами так и маячила шикарная в своей силе и грации фигура. Крепкие гладкие плечи, широкая грудь, прикрытая едва заметной порослью светлых волос, и темная широкая дорожка, уходившая от пупка вниз, к возмутительно низко сидящим штанам… А эти руки? О-о-о! Настоящее произведение искусства, которое будет очень шикарно смотреться на ее обнаженных бедрах…

Марьяна облизнула пересохшие губы. Совсем дошла… Кошмар… Но какой же сладкий! А рядом вдруг крикнули:

- Здрава будь, молодая княгиня!

Марьяна сдавленно охнула. Да что ж это такое?! Но едва повернула голову, как охнула снова. Не что, а кто! Сладоуст собственной персоной! А принарядился-то как… Рубаха алая, с отворотом сапоги так и блестят, а пшеничные кудри украшает венок. Ну прямо древнерусский красавчик-пижон.

Сладоуст обворожительно улыбнулся и поправил гусли. Мда… Никогда бы Марьяна не подумала, что это можно сделать настолько интимно.

- Позволь сыграть для тебя, красавица… княгиня, - добавил, нарочно помедлив с окончанием фразы.

Но вместо того, чтобы рухнуть в экстазе к ногам местечкового соблазнителя, Марьяна глянула в сторону отвлекшийся стражи. Надо бы позвать… Очевидно, Сладоуст понял, что дело запахло керосином.

- Не гони, княгиня! – взмолился жалобно.

И вдруг запел.

Марьяна никогда не была ценителем вокала, да и слух имела посредственный, но стоило Ивану открыть рот – по спине пронесся табун мурашек. Вот это голос! Элвис Пресли нервно курит в сторонке. А какие бархатные перекаты… Марьяна нервно заерзала. Хотела было прервать этот спектакль, но не смогла выдавить из себя ни звука.

Сейчас, послушает еще строчку… Или две… О чем вообще песня? Никак не понять… Марьяна честно пыталась сосредоточиться на тексте, но внимание как будто уплывало вслед за полноводной рекой мужского голоса. Сладоуст пел так… влекуще, что от желания бежать к нему в объятия скручивало нутро. Вот бы получить один поцелуй! А потом хоть смерть… С радостью примет!

Но перед глазами ни с того, ни с сего мелькнул образ князя. Как он тренируется среди воинов, такой сильный, ловкий и шикарный до безобразия мужик. Шелуха очарования певцом слетела мигом. Марьяна аж вздрогнула, впиваясь ногтями в подлокотники трона. Какая, нахрен, смерть?! Ради этого блондинистого потаскуна?! И какого черта он подошел так близко?! Ого! И грабли свои к ней тянет?!

- Руки убр-р-рал! – рявкнула не хуже медведицы.

Сладоуст поперхнулся, а рядом оказались Горяч и Сокол – ее верные стражники.

- Ах ты, змей подколодный! – взревели хором. – Убью!

И ведь не шутили. Даже мечи вытащили!

Сладоуст это тоже понял и, перекинув гусли на спину, с невиданной прытью рванул в сторону. Стража за ним. И мужики какие-то… Видимо, обманутые