Нежеланный брак - Катарина Маура

что они лично бывают хотя бы в одном из них. Какова вероятность столкнуться с кем-то из семейства Виндзоров в The Lacara? Почти нулевая. Логически я это понимаю, но выбор Эрика кажется зловещим. Будто мне снова напоминают, что мне не убежать от Диона, даже в эти последние минуты с Эриком.

— Я бы с удовольствием, — отвечаю я, отчаянно пытаясь удержать хотя бы несколько последних решений за собой.

Его брови взлетают вверх, и он бросает на меня озорной взгляд:

— Ресторан или номер? — спрашивает он с ухмылкой.

— Оба, если повезет. — Я пыталась пошутить, но выражение в его глазах темнеет, и у меня перехватывает дыхание. Я никогда даже не думала о подобном.

Смогу ли я действительно переспать с ним? Я больше никогда не увижу Эрика после сегодняшнего дня — я не могу рисковать, когда Дион скоро вернется, но хотя бы у меня останется воспоминание, которое будет греть меня в ближайшие годы. Это было бы последнее решение, которое я приняла бы сама, и мысль о том, чтобы отдать то, на что Дион считает себя вправе претендовать, наполняет меня мрачным удовлетворением.

Мои мысли все еще путаются, когда мы проходим вестибюль отеля. Я даже не могу как следует оценить роскошь The Lacara, потому что с каждым шагом я начинаю сомневаться в себе все больше.

Размах отеля заставляет меня нервничать, и я внезапно осознаю, насколько это безумно. Я не из тех, кто может позволить себе гнаться за мгновениями счастья, и меня это пугает. Я боюсь ранить Эрика, боюсь последствий своих поступков, боюсь будущего, которое мне придется принять после сегодняшнего дня. Я боюсь… и устала бояться.

Эрик берет меня за руку, и я заставляю себя успокоиться, насладиться этим последним свиданием. Дион уже отнял у меня так много, но эти последние несколько часов принадлежат только мне. Возможно, это последние мгновения свободы, которые мне суждено испытать. Я не могу провести их, дрожа от страха.

Эрик отодвигает для меня стул и бросает на меня обеспокоенный взгляд, но, к счастью, ничего не говорит. Я все равно не смогла бы объясниться, не разрушив все окончательно.

— Я тоже нервничаю, — признается он, неправильно истолковав мое молчание. — Это немного похоже на первое свидание, правда?

Я киваю, и он накрывает мою руку своей поверх стола.

— В каком-то смысле так и есть. Я всегда говорил, что буду терпеливым с тобой и что ты стоишь того, чтобы ждать, но, по-моему, ты восприняла мои слова слишком буквально, — добавляет он с игривой ноткой в голосе. — Шесть месяцев, прежде чем ты позволила мне пригласить тебя на настоящее свидание? Тогда до свадьбы пройдет целая вечность.

Моя улыбка дрожит, и я опускаю взгляд, не в силах выдержать его полный надежды взгляд с легкой игривостью. Браку не суждено случиться, и я не знаю, как сказать ему об этом. Как сказать, что здесь наша история заканчивается?

Он переплетает наши пальцы, и я смотрю ему в глаза, стараясь запомнить выражение нежности на его лице. Я подавляю волну беспомощности и натягиваю улыбку.

— Ты же любишь рыбу? — спрашивает он, указывая на какое-то до ужаса дорогое блюдо в меню. Он наверняка захочет заплатить за ужин, но я не могу этого позволить, зная, что никогда не смогу отплатить ему тем же.

Он вздыхает, когда я качаю головой, и вырывает меню из моих рук:

— Дай мне выбрать за нас обоих. Позволь мне удивить тебя чем-то, что, как мне кажется, тебе понравится.

На мгновение мне хочется поспорить. Каждой клеткой тела я хочу сказать ему, что могу принимать решения сама, но сдерживаюсь, зная, что он — не мой отец. Он не пытается подавить меня… он всего лишь пытается произвести впечатление. Сегодня, возможно, последний раз, когда мужчина будет проявлять ко мне заботу. Я была бы дурой, если бы упустила такой момент.

Мой взгляд скользит по его лицу — коротким светлым волосам, карим глазам и этой улыбке, предназначенной только для меня. Никто и никогда не смотрел на меня так, как он, будто видит меня насквозь. Мой взгляд задерживается на его губах, и по телу проносится острая волна тоски. Я больше никогда не поцелую его. Я больше никогда не буду с тем, кто выбрал меня по собственной воле, с тем, кто действительно хочет быть со мной.

— Сколько здесь стоит номер? — спрашиваю я, прежде чем мысль успевает полностью оформиться в моей голове, прежде чем я успеваю осознать все последствия этих слов.

Эрик выпрямляется и нервно дергает воротник рубашки.

— Не так уж и дорого, — говорит он, вымученно улыбаясь.

Я улыбаюсь в ответ, зная, что он врет. Все отели Виндзоров — пятизвездочные. Я бы никогда не смогла позволить себе остановиться в одном из них. Но для юриста, такого как Эрик, это, наверное, не так уж недосягаемо.

Его взгляд скользит по моему телу, задерживается на груди на мгновение, прежде чем он смущенно отводит глаза.

— Уверен, ужин могут подать в номер, — говорит он, с трудом сглатывая.

Осознание того, что он нервничает не меньше меня, почему-то успокаивает. Он относится ко мне с такой заботой. Дион никогда не был таким терпеливым, таким нежным. Он возьмет то, что считает своим по праву, не заботясь о моих чувствах. Так было всегда. Всякий раз, когда Диону приходилось общаться со мной, он делал только то, что строго необходимо, не обращая внимания на мои мысли или переживания, словно не мог выносить моего присутствия ни секунды дольше, чем это было нужно.

Я киваю, внезапно четко осознавая, чего хочу. Годы напролет мой отец тщательно оберегал меня, не позволял даже заводить друзей среди парней, боясь, что я сделаю что-то, что даст Диону повод разорвать помолвку. Это мой последний шанс поступить по-своему. Я буду вынуждена выйти замуж за человека, который чаще всего даже не помнит о моем существовании, но это решение будет моим. Моя девственность будет отдана по моему выбору.

Глава 4

Дион

— Хочешь сначала хорошую новость или плохую? — спрашивает Сайлас Синклер, начальник службы безопасности моей семьи.

Я сильнее сжимаю телефон, заходя в холл The Lacara, раздраженный его бесконечными играми. У меня есть теория, что склонность Сайласа подавать информацию такими окольными путями объясняется банальной скукой. Этот тип так под каблуком у жены, что в его жизни не осталось места для тех волнений, что раньше ее наполняли.

— Хорошую, — резко бросаю я.

— Я нашел Ханну.

Я замираю на полушаге, холодное предвкушение