Развод в 50. Муж полюбил другую - Алсу Караева

мне ещё говорить? — огрызается он, и я вижу, как желваки ходят на его скулах — точь-в-точь как у Рамазана, когда тот сердится. — Мама весь год занималась своим благотворительным фондом! День и ночь на телефоне, встречи с инвесторами, поездки по детским домам! Папа приходил домой, а её вечно не было!

У меня перехватывает дыхание. Неужели мой собственный сын винит меня в измене Рамазана? Неужели помощь сиротам, поиск средств на ремонт обветшалых детских домов — это то, что разрушило мой брак?

Вспоминаю, как началась моя благотворительная деятельность…

Три года назад я случайно оказалась в детском доме — искала, куда отвезти вещи, из которых давно выросли младшие.

Вещи я нашла под кроватью в одной из гостевых комнат. Когда увидела смутно знакомые аккуратно расположенные друг к другу коробки, то надолго пропала выпала из действительности, перебирая крохотную одежду. В глазах стояли слезы от воспоминаний, сердце билось от счастья по прошлому каждый раз когда я вынюхивать в детские пеленки-распашонки когда-то маленьких Фарида и Лейлы.

Это богатство было упаковано в вакуумные пакеты и аккуратно сложены в коробки.

Вместе со своим богатством, некоторые из которых я все же сохранила для себя на отдельной полке в шкафу, отправилась в первый выпавший детский дом на карте.

И там увидела ужасающие условия: протекающие крыши, старые окна, облупившиеся стены. Тогда я и решила помочь. Рамазан поддержал меня — по крайней мере, так мне казалось…

— Ты не можешь винить в этом маму, — вмешивается бабушка, вырывая меня из воспоминаний, и её голос звучит с такой силой, которой я не ожидала. — Если мужчина решил изменить, никакие домашние пироги его не удержат.

Мурад качает головой: — Я не виню. Я просто говорю, что если бы мама заметила раньше, если бы не заперлась в этом доме, как только узнала… Может, ещё было бы не поздно всё исправить.

Я смотрю на сына, и внезапно меня озаряет понимание: он хочет, чтобы его родители были вместе. Несмотря на свои двадцать девять лет, жену и детей, в глубине души он всё ещё ребёнок, который не может смириться с тем, что его семья распадается.

— Есть вещи, которые невозможно исправить, сынок, — говорю я, и мой голос звучит неожиданно твёрдо. — Предательство — одна из них.

В памяти всплывает прошлогодний мартовский семейный ужин. Рамазан был особенно внимателен, подарил мне большой сет, инкрустированные в белое золото изумруды и бриллианты. Сет тогда Рамазан вручил внушительный: колье с подвеской, серьги, кольцо, браслет.

Я тогда еще удивилась такому дорогому подарку. Нет, муж часто дарил золото с драгоценными камнями, но не такие уникальные и в таком комплекте.

И он уже тогда встречался с ней… Тошнота подкатывает к горлу, и я сглатываю, пытаясь сохранить самообладание.

— Это не просто интрижка, мама, — говорит Мурад тише, почти умоляюще. — Отец говорит, что по-настоящему счастлив с ней. Я такого никогда не видел. Он… изменился.

Каждое слово сына — как гвоздь в крышку гроба моего брака. Я вспоминаю, как Рамазан всегда выглядел солидно, представительно. Его дорогие костюмы, идеально подогнанные по широким плечам, его властный взгляд, когда он проводил совещания. Я гордилась им, его успехом. Мой муж, директор строительной компании, уважаемый человек. А теперь он "по-настоящему счастлив" с другой.

— Фарид и Лейла знают? — спрашиваю я, переключая внимание на младших.

— Нет, — отвечает Мурад. — Они ещё на горнолыжном курорте. Отец хочет сам им рассказать, когда они вернутся.

Я закрываю глаза.

Представляю, как отреагируют мои младшие. Лейла, моя гордость, так похожая на меня. И Фарид, задумчивый мальчик с аналитическим умом. Они оба обожают отца. Как он объяснит им, что бросает их мать ради женщины, которая моложе и теперь беременна от него?

— Надеюсь, они будут готовы встретить своего нового брата или сестру, — произношу я, и сама удивляюсь, как ядовито это звучит.

Мурад смотрит на меня потрясенно: — Мама…

— Что? — я поднимаю на него взгляд. — Разве не этого хочет твой отец? Новой семьи, нового ребёнка?

Горечь переполняет меня. Я провела тридцать лет, поддерживая Рамазана, создавая уют в доме, растя наших детей. А он год назад встретил женщину моложе меня и решил, что я была лишь… привычкой.

В голове мелькают воспоминания: как мы с Рамазаном везли Мурада из роддома — такие юные, испуганные, счастливые. Как праздновали его первый день рождения, как учили его ходить… Неужели всё это ничего не стоило для него?

— А сколько ей лет, этой… Зумрут? — спрашиваю я, и имя женщины жжёт мне язык.

Мурад отводит взгляд: — Тридцать два.

Меня будто окатывает ледяной водой. Тридцать два. Она старше моего старшего сына всего на три года. Моложе меня на шестнадцать лет.

— Она работает в его компании? — я продолжаю задавать вопросы, хотя каждый ответ как удар кинжалом.

— Да, в финансовом отделе. Папа говорит, она очень умная.

Конечно. Умная молодая женщина. Не то что я — глупая домохозяйка, которая тратит время на помощь чужим детям.

— И что теперь? — спрашиваю я, поднимаясь со стула. Ноги дрожат, но я стою прямо. — Ты пришёл убедить меня вернуть твоего отца? Или сказать, что я сама виновата?

Мурад растерянно смотрит на меня: — Я просто хотел, чтобы ты знала правду. И чтобы ты не сдавалась.

— Сдавалась? — я горько усмехаюсь. — Твой отец год встречался с другой женщиной, она беременна, и он счастлив с ней. Что именно ты предлагаешь мне делать? Бороться за мужчину, который меня не любит больше?

Комната начинает кружиться перед глазами. Я хватаюсь за спинку стула, чтобы удержать равновесие.

— Тебе нужно присесть, — мама подходит ко мне, обнимает за плечи. — Мурад, принеси воды.

Сын бросается к кувшину на столе, наливает воду в стакан, протягивает мне. Я делаю глоток, но вода кажется безвкусной, как и чай до этого.

Мурад садиться рядом, заключает мою руку в свои широкие ладони.

— Я надеялся, что папа вновь станет прежним, — Мурад выглядит таким несчастным, что мне становится его жаль. — Я не хотел причинять тебе боль.

Я вздыхаю.

мы всегда надеемся н лучшее, а в итоге получаем… то, что получаем. Не исправить уже сделанного.

— Ты не причинил бы мне боль, — говорю я тихо. — Бывает так, что любовь уходит, мальчик мой, — ставлю стакан на стол и треплю своего старшего сына по плечу.

Мурад молчит, и в этой тишине я слышу правду: мой сын разрывается между любовью к обоим родителям. Но ему не нужно принимать чью-либо сторону, он уже взрослый мужчина, чтобы понять… некоторые поступки.

Неужели предательство можно