Мой (не)любимый оборотень - Лина Дорель

своем воображении, и с каждой милей этот образ становился все ужаснее. Острые клыки, жаждущие моей крови. Когтистые лапы, раздирающие нежную кожу. Холодные серебрянные глаза, в которых нет ни капли жалости.

- Леди Кристабель, - вдруг окликнул меня сопровождающий через небольшое окошко, отделяющее кучера от пассажиров. - Мы сделаем остановку через четверть часа. Отдохнем и пообедаем.

Я вновь коснулась флакона в кармане. Четверть часа... Достаточно времени, чтобы принять решение. Кровь стучала в висках. В голове звучали голоса родных.

"У тебя будут слуги, красивые платья", - голос матери, полный надежды.

"Ты привезешь мне подарок, Белла?", - доверчивые глаза Рикки.

"Если бы был другой способ...", - надломленный голос отца.

Они продали меня, но разве у них был выбор? А разве у меня есть выбор сейчас?

Карета замедлила ход, и я в панике выглянула в окно. Мы подъезжали к придорожной таверне - добротному двухэтажному зданию с черепичной крышей и парой привязанных коней у входа. Несколько путников сидели за столами во дворе, наслаждаясь теплым днем.

- Нет, - прошептала я. - Я не готова.

Решение пришло внезапно. Не на остановке, где меня будут видеть, где могут помешать. Сейчас, пока я одна. Пока могу уйти достойно, по собственному выбору.

Я достала флакон трясущимися руками и откупорила маленькую пробку. Запаха не было. Смерть казалась обманчиво безобидной. Как и положено идеальному яду.

"Прости, мама. Прости, папа. Простите, что не смогла".

Слезы заструились по щекам, когда я поднесла флакон к губам.

- За вас, - прошептала я, словно произнося тост.

Карета подпрыгнула на выбоине, но мои пальцы крепко сжимали флакон. Один глоток, и меня не станет. Я сделала это решительно, не позволяя себе колебаться. Прозрачная жидкость скользнула по горлу - прохладная, с едва уловимым привкусом горьких трав.

Странно, но я ожидала мгновенной боли, судорог, агонии. Вместо этого меня окутало странное спокойствие. Не было страха, только тихая грусть и странное облегчение. Я вернула пустой флакон в карман, не хотела, чтобы кто-то догадался о моем последнем выборе.

Голова начала кружиться. Я откинулась на мягкую спинку сиденья, чувствуя, как каждый удар сердца становится тяжелее предыдущего. За окном пейзаж размывался, словно акварель под дождем. Мысли текли медленно.

"Интересно, что скажут люди лорда, когда найдут меня?", - подумала я отстраненно.

Сердце билось все реже. Дыхание стало поверхностным, словно мое тело забывало, как нужно дышать. Странный звон наполнил уши, нарастая с каждой секундой.

Паника, не моя паника, захлестнула угасающее сознание. Чей-то голос, женский, незнакомый, закричал внутри моей головы.

- Нет! Я не хочу умирать! Кто-нибудь, помогите! - пронзила сознание чужая мысль.

Я почувствовала внезапный рывок, словно кто-то пытался выхватить контроль над моим телом. Мое сознание цеплялось за уходящую жизнь, но новая сила проталкивалась сквозь туман умирающего разума.

Последнее, что я почувствовала, как мое тело непроизвольно дернулось, а в легкие ворвался судорожный глоток воздуха. Мое сознание растворилось в темноте, уступая место кому-то другому.

Кристабель больше не существовало. Но ее тело продолжало жить. И в нем теперь обитала совсем другая душа.

Глава 5. Пробуждение

Первое, что я почувствовала - тошнота. Острая, подкатывающая к горлу волнами, как после самой безумной вечеринки в моей жизни. Голова раскалывалась, а перед глазами плясали разноцветные пятна, даже сквозь закрытые веки.

«Что за дрянь я вчера пила?», - мелькнула первая осознанная мысль.

Я попыталась вспомнить. Вечер в «Фениксе». Мой номер на пилоне. Аплодисменты. А потом тот псих с ножом в коридоре. Боль в груди. Кровь на костюме.

Я же умерла. Я точно умерла.

Медленно, с трудом преодолевая сопротивление собственного тела, я открыла глаза и тут же зажмурилась от яркого света. Когда глаза немного привыкли, я осторожно приподнялась и замерла в шоке.

Вокруг не было ни больничной палаты, ни, тем более, загробного мира (хотя откуда мне знать, как он выглядит). Я сидела в роскошной карете, обитой темно-синим бархатом. За окном мелькали деревья и луга совершенно не похожие на привычные пейзажи.

- Какого черта? - прошептала я и тут же прижала руку к горлу. Голос был не мой. Выше, мелодичнее, с каким-то странным акцентом.

Паника накатила мощной волной. Я опустила взгляд, и сердце пропустило удар. Вместо моих длинных загорелых ног в костюме для выступления я увидела худенькие бледные коленки, обтянутые простым серым платьем.

- Блядь, - выдохнула я, и это слово в этом странном голосе прозвучало настолько нелепо, что я истерически захихикала.

Первая мысль - наркотики. Кто-то подсыпал мне какую-то дрянь, и теперь у меня галлюцинации. Я ущипнула себя за тонкую бледную руку без маникюра. Больно. Очень больно.

- Так, спокойно, - пробормотала я, пытаясь дышать ровно. - Ты просто временно сошла с ума. Или в коме. Или это предсмертные видения.

Трясущимися руками я начала ощупывать себя. Платье из грубой ткани, под ним - простое нижнее белье, больше напоминающее исторический костюм. Волосы длинные, заплетенные в косу, не мои темные, а светлые, почти платиновые. Тело худое, с маленькой грудью и узкими бедрами, совсем не похожее на мою спортивную, тренированную фигуру.

В кармане платья что-то звякнуло. Я нащупала маленький хрустальный флакон. Пустой, но на дне осталось пара капель какой-то неизвестной жидкости.

- Это какое-то безумие, - прошептала я, оглядывая карету. Напротив меня на сиденье лежал сложенный пополам лист бумаги. Я потянулась к нему.

Записка была написана аккуратным почерком с витиеватыми завитушками:

«Прости, мама. Прости, папа. Я не могу стать собственностью чудовища. Лучше так, чем жизнь в клетке, даже если эта клетка из золота. Не вините себя. Я понимаю, что у вас не было выбора. Надеюсь, деньги помогут Рикки получить образование. Скажите ему, что я буду смотреть на него с небес. Прощайте. Ваша Кристабель».

- Кристабель? - прошептала я, чувствуя, как холодок пробегает по спине. - Что за хрень тут происходит?

Память услужливо подбросила обрывки чужих воспоминаний. Ярмарка невест. Оборотень со шрамом. Семейные долги. Яд старой ведьмы...

- О боже, - выдохнула я, глядя на пустой флакон. - Она отравилась. Она, блядь, реально отравилась!

Я прижала руку к груди, чувствуя, как бьется сердце. Неровно, слишком часто, но определенно бьется. Жива. Каким-то образом я жива. В чужом теле, в какой-то средневековой карете, но жива.

- Так, Кристина, соберись, - скомандовала я себе. - Тебе не впервой выкручиваться из дерьмовых ситуаций.

Я сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться, и взглянула в маленькое зеркальце, висевшее на