Измена. Вычеркнуть любовь - Ася Исай

class="p1">— Ой, прекрати! Садись завтракать. Что тебе положить? — она видит, как я теряюсь перед таким огромным выбором и накладывает всего по чуть-чуть.

Ем с аппетитом. Особенно хорошо идут блины. С прозрачно-золотым медом, который тянется невесомыми ниточками и сладкими нектаринами.

Впервые за несколько дней не тошнит. Может, от спокойствия. Может, малыш чувствует, что мы в безопасности.

— Планы на сегодня есть? — спрашивает Луиза.

— Нужно кое-что купить. Я почти ничего не взяла.

— Правильно. В торговый центр съезди, там всё есть. Начинаешь новую жизнь, всё должно быть новое!

После завтрака еду за покупками. Брожу по магазинам. Покупаю самое необходимое. Всё недорогое, простое. Денег немного, надо экономить.

Но проходя мимо детского отдела, замираю. На крохотных вешалках висят крохотные комбинезончики, пинетки, ползунки, распашонки. Такие маленькие, что совсем невозможно представить, как настоящий человек может быть такого размера.

Двадцать лет обходила эти отделы стороной. Приметы пугали, но в конечном счёте совсем не в них было дело. Больше я не буду бояться.

Решительно вхожу, беру корзину. Пальцы дрожат от волнения. Выбираю долго. Больше любуюсь. Бодик с зайчиками. Пинетки в тон. Погремушка-жираф. Мягкий плед.

— Для мальчика или девочки? — появляясь из ниоткуда, спрашивает продавщица. Молодая, улыбчивая, с детским бантиком в волосах.

— Не знаю пока, — смотрю на нее ошарашенно. Неужели по мне уже видно, что я беременна?

— Тогда берите нейтральные цвета. Жёлтый, оливковый, бежевый, белый. Ой, а можно вопрос? Вам для невестки или для дочери? Ваш первый внук?

Внук. Вот это да… Как-то я не подумала, что в моем возрасте уже невозможно представляться молодой матерью. Сорок пять — это уже возраст бабушек, да?

— Мне для себя, — отрезаю, чувствуя, как стыд заливает краской.

— Ой! Поздравляю! Какой срок? — тараторит, ничуть не смутившись.

— Одиннадцать недель.

— Совсем кроха! Вы аккуратнее, первый триместр самый важный. У меня сестра в тридцать восемь родила, всё прекрасно! Главное — покой и правильное питание.

Расплачиваюсь, беру пакеты. Выхожу из магазина удивленная, но все равно окрылённая.

У меня будет ребёнок! Я скоро стану мамой.

Иду к парковке торгового центра, чтобы найти свое такси. И замираю, не дойдя несколько метров.

Из соседней машины выходит Алина, пока Виктор выгружает коляску. Он что-то говорит, наклонившись к младенцу. Алина смеётся, запрокинув голову. Красивая. Молодая.

Мне некуда деться. Они стоят прямо у моего такси. Прячу пакет из детского магазина между другими.

Иду мимо, опустив голову. Может, не заметят.

Но он смотрит на меня… Нет, сквозь меня. Как на пустое место. Как на незнакомку. В его глазах нет ни узнавания, ни смущения, ни вины. Ничего. Абсолютная пустота.

Отворачивается. Берёт Алину под руку, катит коляску в сторону входа.

— Кто эта женщина? — спрашивает, с любопытством оглядываясь на меня. Заметила мой взгляд? Виктор что-то шепчет ей, пожимая плечами.

Стою, вцепившись в пакеты. В ушах звенит. В глазах темнеет. Двадцать лет вместе и как будто меня никогда не было. Как будто я приснилась ему. Ночной кошмар, который забывается с рассветом.

Горечь подкатывает к горлу. Голова идет кругом. Пакеты с покупками выпадают из моих рук. На асфальт выкатывается погремушка.

Нет. Только не это.

Хватаюсь за ближайшую машину, чтобы не упасть.

Глава 6

Боль накатывает волнами.

Сначала тупая, тянущая. Переползает с поясницы в низ живота. Потом острая, режущая, заставляющая согнуться пополам прямо на парковке.

— Помогите… — хриплю.

— Вам плохо? Скорую вызвать? — таксист замечает меня.

Киваю. Не могу говорить. Чувствую влажность между ног.

Нет, нет, нет. Только не снова.

Таксист усаживает меня в салон, но не рискует везти меня в ближайшую больницу, а вызывает скорую. Молодой парень, почти мальчик. Задаёт вопросы, успокаивает. Помогает пересесть к врачам, когда они приезжают. А там начинается карусель из вопросов.

— Срок беременности…

— Одиннадцать недель, — выдавливаю из себя. — У меня… у меня уже было…

Он что-то быстро записывает, делает укол, ставит капельницу. Просит водителя ускориться, и мы мчим по бульвару с ревущими мигалками.

Боль немного отступает, но страх душит своими липкими лапами.

Приёмный покой встречает меня знакомым запахом хлорки и лекарств. Те же зелёные стены, те же потёртые каталки. Будто я и не уходила отсюда.

— Опять вы? — удивляется дежурный врач, заглядывая в карту. — Таня… Татьяна Михайловна, я же вам говорила поберечься.

— Пожалуйста, — шепчу я. — Сделайте что-нибудь. Я не могу… не могу потерять его.

Врач не отвечает, а лишь равнодушно отворачивается к столу.

Достает датчик УЗИ. Льет холодный гель на живот. Молча вглядывается в монитор. Каждая секунда тишины, как удар молотом по нервам.

— Есть сердцебиение, — наконец говорит она. — Но тонус матки повышен. Угроза прерывания. Нужна госпитализация.

Облегчение смешивается с новой волной страха. Жив. Мой малыш жив. Я готова на все, чтобы его уберечь.

Соглашаюсь лечь в стационар. Здесь, вдалеке от всех мыслей и встреч мне должно стать легче…

Палата, копия той, в которой я лежала совсем недавно. Только теперь я здесь наедине со своим малышом.

Достаю телефон. Пишу сообщение Луизе. Она тут же перезванивает и хочет примчаться, но я ее с трудом уговариваю не лететь через весь город сейчас, а заехать завтра.

Звоню еще на кафедру, предупредить, что опять не выйду. Через неделю важная конференция, я должна была выступать с докладом. Год готовилась. Но сейчас выбор очевиден.

— Алло, Марина Сергеевна? Это Серова Таня. Я в больнице…

— Как? Вас же выписывали.

— Мне стало… Хуже. Я снова в стационаре и пока не знаю, на сколько придется задержаться.

— Татьяна Викторовна, — ректор откашливается, и ее голос становится холоднее. — Это уже второй больничный подряд. Через неделю конференция международного уровня. Ваш доклад…

— Я понимаю, но…

— Хорошо. Если вы так настаиваете, отправлю Костина. Он давно просится на такие мероприятия. Перешлите ему подготовленный материал. Выздоравливайте.

Короткие гудки. Вот и всё. Пятнадцать лет на кафедре, и меня заменяют за пять секунд.

Костин — молодой амбициозный доцент, который последний год дышит мне в спину. Дышит не просто так. Его очень мощно толкает вперед ректор. Говорят, он с ней спит…

Но мне это не важно. Главное, теперь получит мои наработки, все премии и гранты.

Слезы щиплят переносицу, но я не дам им подобраться ближе. Мой покой сейчас дороже всего на свете. Хотя деньги сейчас были бы, кстати.

Открываю приложение банка и в ужасе смотрю на баланс. Руки дрожат, ладони становятся влажными.

Исчезла добрая половина денег.

В панике набираю номер техподдержки, но сбрасываю звонок, увидев сообщение. Списание за автокредит…

Мы с Виктором разошлись, но формально мы все еще супруги и