Прощай, неразделённая любовь - Марина Галс

И от этой мысли мне стало так горько, что хотелось кричать. Что-нибудь разбить! Порвать в клочья!

Два года я вкладывала всю душу в свою работу, болела за общее дело и верила, что многое там держится исключительно на мне. А когда ушла, оказалось, что мир не рухнул и не остановился.

Он даже не замедлился.

Мой телефон молчит, письма не приходят. Но самое страшное не это. Самое страшное, когда начинаешь сомневаться, а была ли твоя роль настолько важной? Заметной, хоть кому-нибудь?

Может, я и на самом деле, являлась лишь мелкой деталью в большом механизме, которую можно заменить без всяких проблем? И все мои усилия были потрачены зря?

***

Настроение упало, ниже некуда.

Казалось, даже воздух в комнате стал тяжелее, давил на голову и плечи. Я сбросила с себя одеяло и села на край кровати, вцепившись пальцами в матрас. Глаза сами собой потянулись к стене, где висела моя университетская фотография. На ней я — такая радостная, полная надежд и планов.

Волосы, аккуратно собранные в строгий пучок, тёмный пиджак с фирменным значком ВУЗа, гордая осанка. Я тогда была уверена: вот оно, начало чего-то большого. Юридическая карьера, важные дела, признание в кругу профессионалов, может даже — кто знает? — своя фирма однажды. Мечты казались такими реальными и достижимыми...

И где теперь та девушка?

Что с ней стало?

Растворилась в бесконечных кофе-брейках, где разговоры сводились не к обсуждению дел, а к пересудам о личной жизни коллег. Затерялась в ворохе ксерокопий, которые приходилось переделывать по несколько раз, потому что кто-то забыл внести правки. Сгинула под грузом унизительных просьб: «Свет, сбегай-ка быстренько за бутербродами».

Стало невыносимо обидно за два, так глупо потраченных года. Два года жизни, ушедших на то, чтобы стать не юристом, а Светкой-помощницей, которая и кофе сварит, и документы подпишет, и даже курьеру объяснит, куда ехать, потому что «ну, ты же лучше разбираешься».

Глупо. Так чертовски глупо.

Но долго раскисать было некогда. Слёзы и переживания не вернут потерянного времени. Собравшись с духом, я резко встряхнула головой и устроилась за столом. Старенький ноутбук, верный спутник всех студенческих лет, зашипел вентилятором, а я принялась активно шерстить сайты с вакансиями.

Хотелось найти хорошую, перспективную работу. И именно по своей специальности.

В конце концов, в моём «багаже» было не просто высшее юридическое образование, а диплом престижного столичного вуза с отличием! Плюс два года практической работы (хоть и не совсем такой, как мечталось).

Казалось бы, неплохой старт. Но…

Дальше должности младшего юриста я так и не продвинулась.

И ладно бы это была моя вина! Если бы я плохо работала, если бы ленилась, если бы не справлялась. Но нет. Всё было, как раз, наоборот.

Просто Соколову было чертовски удобно держать меня при себе на побегушках. Принеси, подай, напечатай, срочно переделай то, что напортачил кто-то другой…

И главное — никаких возражений с моей стороны. Ни единого « а почему я? », ни одного « это не входит в мои обязанности ». Всё выполнялось чётко, всё в срок, с улыбкой и неизменной готовностью.

И какой, спрашивается, резон ему было двигать меня в профессиональном плане?

Ведь я идеально вписалась в роль расторопной и безропотной рабочей «лошадки». Той самой, что будет пахать, пока не свалится. Которая будет сидеть допоздна без претензий на переработки. Которая проглотит и похабные шуточки босса, и его невнимание, и унизительные поручения.

Зачем менять то, что и так прекрасно работает? Не возражает, ничего не требует взамен и соглашается на любые условия?

Было бы странно ожидать от Соколова чего-то другого.

Глава 5

Как я ни старалась, мои поиски работы не дали почти никаких результатов.

Каждый мой новый день теперь начинался одинаково: я методично просматривала сайты с вакансиями, рассылала резюме, писала сопроводительные письма. Но всё было впустую.

Подходящих вакансий оказалось совсем мало, и те немногие, что попадались, вселяли лишь временную надежду.

Даже те редкие предложения, что были на рынке труда, «проходили» мимо меня. Каждый отказ оседал тяжестью где-то в груди, и с каждым разом мне становилось всё труднее набирать очередной номер на телефоне.

Немногочисленные работодатели, которые всё же соглашались рассмотреть мою кандидатуру, неизменно упирались в один и тот же вопрос:

— Почему за два года вы так и не выросли профессионально?

Я знала, что этот вопрос обязательно прозвучит. Готовилась к нему. Но от этого не становилось легче.

— Начальник не давал хода, — терпеливо объясняла я, стараясь говорить ровно, без оправданий в голосе. — Не было возможности для развития.

Но слова звучали неубедительно, даже для меня самой. Факты — упрямая вещь. Всё, что видели перед собой потенциальные работодатели — это лишь сухая строчка в резюме: младший юрист, два года в компании «Соколов и партнёры».

В других местах специалисты с моим стажем работы уже получали звание старшего юриста, а кто-то даже умудрялся сдать экзамен на адвоката. А я по-прежнему — младший юрист.

И разница в этих званиях практически сразу ставила на тебе клеймо: значит, слабенький специалист…

Значит, не потянула. Значит, не хватило каких-то качеств: настойчивости, знаний, таланта, просто везения.

Вывод напрашивался сам собою.

И кому нужен такой работник?

После пятого отказа я в расстроенных чувствах плюхнулась в кресло, будто все силы разом покинули меня. Ладони плотно прижались к лицу. Где-то внутри закипала злость — на себя, на Соколова, на эту несправедливую систему, в которой одни прорываются вперёд, а другие остаются на месте, сколько ни бейся.

И тогда, сквозь пелену отчаяния, в голове промелькнула предательская мысль: «Может быть, попроситься обратно к Соколову?»

Он бы взял. Наверное.

Да возвращаться назад было бы унизительно. Но зато стабильно. Знакомо. Без этих бесконечных и бесполезных собеседований, без этого гнетущего ощущения, что ты никому не нужен.

И только остатки гордости не позволили мне ползти обратно с повинной.

Я стиснула зубы, глубоко вдохнула и заставила себя поднять голову. Нет. Я не вернусь. Не после всего, что было.

Если уж двигаться куда-то, то только вперёд.

***

И всё-таки, когда через несколько дней на экране телефона высветилось имя Соколова, сердце ёкнуло от неожиданной надежды.

Я уже почти смирилась с тем, что наша рабочая история закончилась. После того последнего разговора, после его язвительных слов: «Не надо втирать мне про личные обстоятельства!», я постоянно убеждала себя, что Иван Александрович не тот человек,