Мне тебя навязали - Лариса Петровичева

таращились во все глаза. Адемин видела портрет своего будущего мужа, но никто из встречающих и близко не был похож на стройного молодого человека с завитыми светлыми волосами, тонким ангельским лицом и тяжелым тревожным взглядом.

Когда она подошла, встречающие расступились, и Адемин заметила, что в их глазах сверкнул испуг и нескрываемое сочувствие. Динграсс, которая шла следом, почти по-армейски чеканя шаг, вдруг споткнулась и оторопело проговорила:

– Ваше высочество, я…

Мужчина, который вышел к Адемин, был высок ростом, очень дорого одет и подчеркнуто модно причесан: темные, почти черные волосы были уложены заклинанием, только чары дают такую аккуратность. Лицо было бледным, с некрасивыми острыми чертами – брезгливо изгибалась линия рта, ноздри по-птичьи горбатого тонкого носа подрагивали, словно незнакомец принюхивался к Адемин, но страшнее всего были глаза.

Там не было ничего, кроме тьмы. Так безжалостно смотрят не люди, но чудовища.

Адемин замерла, не в силах пошевелиться. Даже взгляд отвести она не могла.

– Ваше высочество, – голос оказался на удивление приятным и спокойным, словно на самом деле говорил не этот человек, а кто-то другой. – Рад приветствовать вас в Вендиане. Меня зовут Рейвенар дин Аллен, мой король-отец сегодня днем приказал мне взять вас в жены.

Адемин не сказала ни слова – ноги подкосились, и она соскользнула в спасительную серую тишину обморока. К ней сразу же бросились, не давая упасть, поддержали под руки; сумрак развеялся, и Адемин увидела нескрываемое отвращение в глазах Рейвенара.

Он стоял, оценивающе глядя на Адемин – так хозяйка смотрит на кусок мяса, прикидывая, что из него можно приготовить. В темном взгляде не было ни интереса, ни похоти, лишь желание понять, как именно можно употребить живое существо перед ним.

Адемин все-таки опомнилась: дернулась, освобождаясь из чужих рук, не дающих упасть, снова прикрыла грудь и пах. Надо было как-то понять, что делать, что теперь будет, но она не в силах была понимать.

Она думала, что жизнь рухнула, когда ее отдали безумцу. А оказалось, что все кончилось сейчас, когда за ней пришел монстр.

– Я не знала об этом, ваше высочество, – прошелестела Динграсс. – Но почему…

– Не твоего ума дело, – отрезал Рейвенар, и Адемин вдруг заметила сеть тонких шрамов, которая покрывала его правую руку, убегая под белоснежный рукав с бриллиантовой запонкой.

– Но я…

Адемин начало знобить. Заколотило и затрясло так, что в глазах потемнело. А Рейвенар одним уверенным движением подхватил ее, забросил на плечо, словно овечку, и произнес:

– Мой отец хочет спасти мир. Для этого нужно, чтобы мы соединились. Не вижу причин медлить.

Глава 2

Когда Рейвенар втащил ее в кабинет начальника контрольно-пропускного пункта – по-прежнему голую, дрожащую от ужаса, Адемин поняла, что не может дышать. Воздух сгустился в легких, невидимые руки сдавили грудь. Начальник, немолодой мужчина с седеющими волосами и пузом, уверенно распирающим мундир, испуганно поднялся к ним из-за стола, уставившись на обнаженную иностранную принцессу и не в силах отвести взгляд и закрыть рот. Она по-прежнему пыталась прикрыться, но какой в этом смысл, все уже и так всё увидели.

От стыда и горя хотелось исчезнуть. Просто раствориться в воздухе и никогда не вернуться.

– Вы знаете, кто я? – спросил Рейвенар. Сгрузил Адемин с плеча, словно мешок сбросил – ледяной пол обжег босые ступни, но стыд опалял еще сильнее.

Она едва смогла устоять – ноги сделались чужими, ватными. Пол качался, норовя уплыть в сторону.

– Д-да, ваше высочество, – пролепетал начальник. – Чем м-могу…

– Государственные чиновники среднего и высшего ранга имеют право в том числе и на заключение брака, – от слов Рейвенара веяло стужей. – Выпишите нам свидетельство и выйдите ненадолго.

А ведь надо будет сказать никому не интересное “согласна” – но от ужаса, Адемин даже дышать не могла. Просто хватала ртом воздух, как рыба, не в силах вздохнуть по-настоящему.

– Хорошо, ваше высочество… – начальник торопливо выхватил из ящика стола какой-то бланк, цапнул перо, принялся заполнять. Рейвенар смотрел на него с видом человека, который должен сделать неприятную работу. Надо же, ему тоже могут приказывать – а ведь он выглядит как тот, кто привык повелевать, а не подчиняться.

Попробуй такому не подчиниться – превратит в свинью. Потом зажарит с луком и съест.

Адемин вдруг уловила странный клацающий звук и поняла, что это стучат ее зубы. От ужаса и стыда хотелось заорать, вот только сил не было. Голос утонул в недостижимой глубине, запертый страхом.

– Итак, властью, данной мне Вендианским и Самотрианским королевством… – начальник поднялся из-за стола, приосанился: все-таки не каждый день приходится женить принца и принцессу. – Ваше решение добровольно, принято без насилия…

Он вновь посмотрел на Адемин и осекся. Какое уж тут добровольное решение.

– Мой отец приказывает, я повинуюсь, – в голосе Рейвенара шелестел зимний ветер, и Адемин снова качнулась. Он сжал ее предплечье, встряхнул, приводя в чувство, и по руке разлилась боль. – Как думаете, это насилие или нет?

Начальник замялся, зажевал губами, не зная, что на это можно ответить. Рейвенар встряхнул Адемин еще раз, словно тряпичную куклу.

– А ее отец приказал ей. Мы оба выполняем приказы, мы оба послушные подданные наших государей. Хотите услышать что-то еще?

Начальник помялся еще, потом стиснул перо и развернул свидетельство о браке к принцу.

– Н-нет, ваше высочество, ничего. Вы оба вступаете в брак добровольно, это твердое осознанное решение… в-властью, данной мне Вендианским и Самотрианским королевством, объявляю вас мужем и женой.

Этого не могло быть на самом деле – и все-таки это было. Сквозняки гуляли по коже, покрывшейся мурашками, и Адемин даже не надеялась, что кто-то ее спасет.

Спасения не было. Все рыцари, которые бросались на драконов, остались в книгах со сказками.

А жизнь… жизнь не сказка. Жизнь оказалась вот такая.

Рейвенар оставил размашистую подпись на свидетельстве и с издевательским коротким поклоном протянул перо Адемин. Пальцы тряслись так, что она не могла писать – оставила какие-то беспомощные каракули вместо букв, посадила в конце уродливую кляксу. Начальник щедро сыпанул на свидетельство песком, улыбался так подобострастно, словно от этого зависела сама его жизнь. Рейвенар коротко кивнул