В этот раз по-настоящему - Энн Лян

Вчитываюсь в одно из недавних эссе, опубликованных под знакомым светящимся синим баннером сайта. Оно о соединении родственных душ, которым посчастливилось повстречаться в самых неожиданных местах. Через пару предложений ощущаю, как оцепенение, сковавшее мои плечи отступает, а напряжение в теле уходит…

Со скрипом открывается дверь аудитории, выпуская шум, доносящийся изнутри.

Я замираю и, прищурившись, всматриваюсь. Выходит Кэз Сонг. Один. Взгляд его скользит мимо, как будто я вообще не здесь. Кэз выглядит расстроенным.

– …все тебя ждут, – говорит он. Между его бровей залегла тень, голос неожиданно резкий. Он всегда казался мне манекеном, сошедшим прямо с обложки журнала: глянцевый, отретушированный и холодный. Но прямо сейчас он возбужденно расхаживает по кругу, его шаги такие легкие, что почти не издают звуков. – Это встреча с родителями. Я не могу прийти на нее один.

На мгновение я решаю, что Кэз разговаривает сам с собой или тренирует какую-то странную актерскую технику, но затем слышу приглушенный женский голос, доносящийся из динамиков его телефона:

– Знаю, знаю, но я сейчас очень нужна пациенту. Не мог бы ты сказать учителю, что в больнице кое-что случилось? Хао эрцзы, тинхуа. – «Хороший ребенок. Слушайся». – Возможно, мы сумеем перенести встречу на следующую неделю – как было в прошлый раз, помнишь?

Я наблюдаю, как Кэз делает вдох. И выдох. Когда он заговаривает снова, голос его удивительно спокоен.

– Все в порядке, мам. Я… скажу им. Уверен, они поймут.

– Хао эрцзы, – снова говорит женщина, и даже с такого расстояния мне слышен шум на заднем плане. Лязганье металла. Сигналы больничного монитора. – Ах да, кстати – что они сказали про заявки в колледж?

Заявки.

Я прокручиваю в голове услышанное. Для меня это новость. Я-то думала, что такие как Кэз не учатся в колледже, они строят актерскую карьеру.

Но в этот самый момент наша Восходящая-Звезда потирает челюсть и говорит:

– Все… в порядке. Они говорят, что если я напишу действительно впечатляющее вступительное эссе, это сможет компенсировать мои оценки и посещаемость…

Из динамиков доносится вздох.

– Что я говорила, а? Сначала оценки, в первую очередь оценки. Думаешь, приемную комиссию колледжа заинтересует, что ты сыграл главную роль в школьном театре? Думаешь, они вообще знают каких-нибудь азиатских звезд кроме Джеки Чана? – Прежде чем Кэз успевает ответить, его мать снова вздыхает. – Ладно, проехали. Теперь уже слишком поздно. Просто сосредоточься на эссе – ты же почти закончил, да?

Может, мне так показалось из-за тусклого света в коридоре, но я уверена, что вижу, как Кэз морщится.

– Вроде того.

– Что значит «вроде того»?

– Я… – Он стискивает зубы. – Мне еще нужно продумать, составить план и… написать его. Но я справлюсь, – быстро добавляет он. – Обещаю. Правда, мам. Я тебя не подведу.

Следует долгое молчание.

– Хорошо. Ладно, мне пора, меня зовет пациент, но скоро поговорим, ладно? И обязательно сосредоточься на эссе. Если ты отнесешься к нему хоть вполовину так же серьезно, как к запоминанию сценариев, тогда…

– Я понял, мам.

Что-то вроде тревоги на мгновение искажает его черты, когда он завершает звонок.

Затем, развернувшись, чтобы уйти, он замечает меня, сидящую на корточках в сумраке коридора, и ловит мой взгляд второй раз за этот день.

– Ох, – говорит он.

В то же самое время я встаю и выдаю:

– Извини!

Мы продолжаем, перебивая друг друга:

– Я не видел…

– Честно, я не пыталась…

– Это круто…

– Мне как раз нужно идти в…

– Ты же Элиза, верно? Элиза Линь?

– Да, – говорю я медленно и даже сама слышу настороженность в собственном голосе. – А что?

Он приподнимает одну бровь, следы тревоги уже начисто исчезли с его лица. Как-то подозрительно быстро – может, у меня галлюцинации?

– Ничего. Просто стараюсь быть дружелюбным.

Безобидный ответ. Вполне разумный.

И все же…

У нее до сих пор нет друзей здесь.

– Ты… слышал, что сказал мистер Ли? – Жалею в ту же секунду, как только эти слова слетают с моих губ. Хочется стереть это мгновение. Есть определенные вещи, о которых лучше не упоминать, даже если оба собеседника в курсе проблемы. Например, прыщи. Или классный руководитель, заявляющий перед всеми, что у тебя нет друзей.

Тот факт, что новые друзья мне, вообще-то, не нужны, ни на что не влияет.

На секунду Кэз задумывается. Прислоняется к ближайшей стене, так что оказывается ко мне вполоборота.

– Ага, – признает он. – Слышал.

– Надо же!

– Что?

Я издаю неловкий смешок.

– Думала, ты соврешь. Ну, знаешь. Чтобы пощадить мои чувства, или что-то в этом роде…

Вместо того чтобы продолжить тему, он наклоняет голову и настороженно спрашивает:

– Слышала, как я говорил по телефону?

– Нет, – отвечаю я, не подумав, но тут же начинаю мямлить: – Ну почти…

– Очень мило, что ты пытаешься пощадить мои чувства, – говорит он. В его голосе столько иронии, что мне хочется испариться на месте.

Меня посещает ужасающая мысль: а если он подумал, что я его фанатка? Охотница за айдолами? Еще одна наивная влюбленная одноклассница, из тех, что ходят за ним хвостом? Поджидаю его тут по углам, чтобы привлечь внимание. Я и сама много раз видела, как это бывает: ученица прячется за мусорным баком или стеной – и, оп! – тут же выскакивает на Кэза, стоит ему завернуть за угол.

– Я не хотела подслушивать, – говорю я в отчаянии, поднимая обе руки вверх. – Я даже не знала, что ты придешь сюда.

Он пожимает плечами, его лицо невозмутимо.

– Хорошо.

– Честно! – почти молю я. – Клянусь тебе!

Он смотрит на меня долгим взглядом.

– Я же сказал: «хорошо».

Но по его голосу не скажешь, что он поверил мне до конца. Мою кожу покалывает, смущение и раздражение согревают щеки. Видимо, чтобы испортить все окончательно, я произношу:

– Я не… я даже не фанатка.

Проходит секунда, на миг его лицо принимает выражение, которое трудно прочесть. Что это, удивление? Я чувствую, как внутри все переворачивается, а сердце стучит так сильно, что вот-вот выпрыгнет наружу.

– Приятно это знать, – говорит он наконец.

– Ну, я и не то чтобы антифанатка… – лепечу я с тем жутким чувством беспомощности, с которым наблюдаешь за персонажами фильмов ужасов: когда хочешь крикнуть «Стой!», но герой продолжает двигаться все ближе и ближе к собственной гибели. – Мне все равно. Ноль. Э-э… то есть… нормальный человек.

– Угу, я понял.

Крепко сжимаю рот, мои щеки пылают уже вовсю. Поверить не могу, что рядом все еще стоит Кэз Сонг, уникальный талант которого, по-видимому, состоит в том, чтобы заставлять меня чувствовать себя еще более несуразной, чем обычно. Не верится,