Бездушная - Джейд Вест

В моих словах было что-то такое, что находило отклик. Я чувствовал, как она напряжена.

— Потри свою щелочку о мои пальцы, — сказал я ей. — Заставь себя кончить, как шлюха.

Я дразнил ее, уговаривал, щекоча ее киску так, что она напряглась.

Я не знаю, как мы это сделали, погрузившись в такой естественный танец плоти. В моей развратной девчонке прорвало плотину, и она прижалась ко мне, схватившись руками за плечи и позволив своим бедрам сделать свое дело.

Она быстро терлась своей щелкой о мои пальцы. И была в отчаянии, стены рушились, когда ее тело залилось краской.

Я не стал помогать ей. Мои пальцы были твердыми и все еще прижимались к ней, пока она добивалась своего возбуждения.

— Введи их в меня, — прошептала она. — Пожалуйста.

Но нет. Я не стал вводить их в нее.

— Потрись своей щелкой, — прошипел я. — Кончи, как шлюха.

— Помоги мне, — проговорила она. — Помоги мне кончить.

Но нет. Я не стал помогать кончать ей. Мне хотелось, чтобы эта грязная маленькая куколка сделала все сама.

— О чем ты думаешь, когда трогаешь свой клитор ночью? — спросил я с рычанием. — От чего ты становишься влажной, Илэйн?

Вопрос заставил ее тереться жестче, сильнее прижавшись к моим пальцам.

— Скажи мне, — прорычал я. — От чего ты становишься влажной, Илэйн?

— Помоги мне, — прошептала она. — Помоги мне кончить… пожалуйста…

— От чего ты становишься влажной, Илэйн?

Ее движения стали быстрее, жестче.

— Пожалуйста, Люциан… помоги мне…

— Что заставляет тебя трогать свой клитор по ночам, малышка?

Она дрожала от отчаяния. Руками крепко сжимала меня.

— Пожалуйста, Люциан…

Я знал, что она делала это раньше. Знал, что она кончала для людей.

— Они заставляли тебя трогать себя? — спросил ее я. — Они заставляли тебя трогать себя, когда причиняли тебе боль?

Она напряглась, несмотря на то, что продолжала тереться об меня.

Да. Они заставляли ее прикасаться к себе, причиняя ей боль. Я так и знал. Знал, что они причиняли ей боль, и знал, что ей это нравилось.

Эта мысль одновременно сделала меня твердым и преисполненным ненависти.

Кто, черт возьми, играл с Илэйн Константин?

— Они сделали это, не так ли? — прошептал я. — Они заставили тебя хотеть этого?

Это толкнуло ее через край, как маленькую возбужденную сучку. Ее дрожь была сильной, ее движения были такими неистовыми, когда она закричала. Спина куколки выгнулась дугой, когда та преодолела себя и кончила для меня. Она была потеряна, ее тело перестало сопротивляться. Илэйн Константин подалась навстречу моим пальцам, как маленькая грязная шлюшка, какой я хотел ее видеть.

А потом я потерял ее. Она пришла в себя, нахмурилась и отстранилась от меня с глазами, полными злобы. Илэйн подняла с пола свое платье и крепко сжала его.

— Пошел ты, Люциан! Я не хотела этого! Они никогда не могли заставить меня захотеть этого. Для меня они были отвратительными кусками дерьма.

— Если бы только твой клитор поверил тебе. Кажется, твое собственное тело борется с твоей ложью вместе со всем остальными миром.

Именно тогда я увидел трещину в ее душе, прямо в глубине разбитого сердца маленькой девочки.

Это было абсолютно чертовски великолепно.

— Просто убей меня, — огрызнулась она. — Сделай мне одолжение и, черт возьми, покончи с этим, ладно? Я серьезно, Морелли, с меня, блядь, хватит!

Ох, если бы она только знала…

Если бы она только знала, что я никогда серьезно не задумывался о ее смерти.

Мои игры только начинались.

Глава 5

Илэйн

Я ненавидела стоящего передо мной монстра, который играл со мной ради своих извращенных острых ощущений. Мне не стоит терять бдительность настолько, чтобы показать ему хотя бы частичку своей души.

Чудовища играли со мной годами, с тех пор как я ещё была девочкой и крепко держалась за свою невинность, пока они изворачивались и извращались. Семья хотела моей чистоты. Они едва давали мне расти, удерживая в ларце маленькой девочки, даже когда тело начало меняться. Черт возьми, мужчины эксплуатировали это и использовали для своих целей.

Мне было семнадцать, когда звери, наконец, изменили свои игры и использовали меня и мою плоть совершенно по-новому, дразня так, что мне это было непонятно.

— Я серьезно, — сказала я Люциану. — Просто убей меня и покончи с этим. Я завязала с твоим дерьмом. Завязала с дерьмом всех остальных. Пошел ты.

Многое в жизни мне было ненавистно, как большое, так и малое. Я ненавидела сам факт, что пряталась здесь с Морелли, который хотел меня убить. Ненавидела то, какой маленькой и слабой чувствую себя в своей яме страхов. Ненавидела неоспоримые мурашки, пробегающие от моего клитора по всему телу.

Черт знает, что за хрень здесь на самом деле происходит, но я с этим покончила.

Я села на пол и подтянула колени к груди. Не буду плакать из-за него. Ни за что не стану плакать из-за него. Подавив слезы, я подумала обо всех придурках в мире, которые хотели видеть, как я плачу. К черту их. К черту его. К черту Люциана Морелли.

— Ты прелестная маленькая штучка, — сказал он мне. — Ты действительно такая.

Я не ответила. Мне нечего было сказать.

— Посмотри на меня, — приказал он, но я не стала. Я смотрела куда угодно, только не на него.

Я смотрела на заурядный деревянный пол под нами и унылый кожаный диван в комнате. Смотрела на простую, заурядную картину с изображением деревьев над камином, который был едва ли больше, чем дровяной камин.

Конечно, Люциан Морелли никак не мог существовать в этом пространстве. Эта мысль была смехотворна.

— Я сказал, посмотри на меня! — снова приказал он, но нет. Я, черт возьми, не хотела этого делать.

И тогда я показала ему средний палец, наплевав на последствия.

Последствия были мгновенными. Он рывком поднял меня на ноги и швырнул на диван, придавив горло рукой с такой силой, что чуть не задушил.

— Осторожнее, малышка. Грубость только замедлит твою боль.

Даже сейчас его запах и жар сводили меня с ума. Я была потеряна для всего, настолько запуталась во всей этой жалкой неразберихе своего существования, что больше не имела ни малейшего представления о том, кто я такая и чего хочу.

Даже задыхаясь, я не смогла удержаться и прижалась к нему, обхватив ногами за талию. Мое тело знало, чего я хочу. Мое тело хотело, чтобы член пронзил мою киску хоть раз в этой гребаной жизни.

Мое тело хотело, чтобы