Блэкторн - Джей Ти Гайсингер

Этот дом так просто не отпускает вещи.

— У вас красивые платья, — говорит Беа.

— Спасибо, дорогая. — Давина смотрит на меня. — Что ты об этом думаешь?

Я на мгновение задерживаю взгляд на их длинных строгих платьях, расшитых бисером, и изысканных головных уборах.

— Думаю, если бы вы хотели изобразить элегантных викторианских пчеловодов в трауре, вы бы справились.

Тетя поднимает руку в перчатке к широким полям шляпы с вуалью и улыбается.

— Я знала, что ты произнесешь что-нибудь остроумное, чтобы поднять нам настроение.

— Я забыла тебе сказать, — поворачивается Эсме к Давине. — Ты слышала, что на Элайджу Крофта на днях напала стая воронов?

— Вороны? — задумчиво произносит Давина. — Как странно.

— Да. Очень. Я слышала, они чуть не выклевали старику глаза.

— Обычно они не проявляют агрессии по отношению к людям. Возможно, вороны защищали гнездо.

Эсме смотрит на меня с непроницаемым выражением лица.

— А может, они распознают зло, когда видят его.

Кью подъезжает к дому. Мы с дочерью следуем за тетушками, пока они, держась за руки, выходят через парадную дверь. Их длинные красные волосы струятся по спине, словно свежая кровь.

Восемь минут спустя мы все стоим в бежевом зале похоронного бюро Андерсона и слушаем, как старик в плохо сидящем костюме бормочет свои соболезнования, заламывая руки, дрожа и делая все возможное, чтобы не упасть в обморок у наших ног.

Женщины из рода Блэкторн обладают сверхъестественной способностью наводить ужас на людей.

— Сюда, сюда, — запинаясь, говорит он, указывая на коридор. — Лоринда, конечно же, в нашей лучшей приемной.

Мы входим в просторную комнату с отвратительным темно-бордовым ворсистым ковром и обоями с кричащим красно-черным цветочным узором, от которого может закружиться голова, если долго на него смотреть. Четыре окна задрапированы тяжелым бордовым бархатом, который не пропускает ни единого лучика дневного света. Вдоль стен стоят кожаные диваны, а перед блестящим черным гробом выставлены в шесть рядов мягкие стулья. По бокам от гроба стоят огромные букеты красных тигровых лилий, которые наполняют спертый неподвижный воздух приторным ароматом.

Давина в ужасе оглядывается по сторонам.

— Боже правый. Напомни мне, чтобы я согласилась на кремацию.

Мистер Андерсон, сглотнув, выходит из комнаты и исчезает.

Эсме подходит к одному из окон и распахивает бархатные шторы. Комнату заливает дневной свет. Она поворачивается к нам и фыркает.

— Лучшая приемная, как же! Кто это место украсил? Дракула?

— Я бы сказала, что маркиз де Сад, — отвечает Давина. — Интересно, не дальтоники ли эти Андерсоны.

— Эта комната была бы отвратительной даже в черно-белом варианте, — произносит Эсме.

Давина вздыхает.

— Ну, зато людям будет о чем поговорить.

— Ты имеешь в виду о чем-то еще. Надеюсь, они не пришлют завтра на похороны эти ужасные лилии. От этой вони у меня уже голова болит. — Эсме подходит к другому окну, бормоча что-то о глупости мужчин.

Я подозреваю, что мистера Андерсона ждет один из самых неприятных дней в его жизни.

Когда Беа сжимает мою руку, я смотрю на нее сверху вниз.

— Ты в порядке?

Она с опаской поглядывает на открытый гроб и придвигается ко мне. Дочь никогда раньше не видела мертвого человека так близко. Я обнимаю ее за плечи и целую в макушку.

Давина протягивает руку и нежно проводит пальцем в перчатке по щеке Би.

— Смерти нечего бояться, милая девочка. Природа переделывает все, что создает. Мы не заканчиваем свой путь, когда умираем, а просто превращаемся во что-то лучшее.

Беа смотрит на нее с сомнением.

— Мама говорит, что загробной жизни не существует.

Давина улыбается.

— Твоя мама очень умная, но она знает не все. А теперь пойдем знакомиться с твоей прабабушкой.

Она берет Беа за руку. Я с одной стороны, Давина с другой, и подводим ее к гробу. Когда мы стоим у края и смотрим на тело внутри, я не могу сдержать улыбку.

Даже после смерти Лоринда остается свирепой.

Она выглядит как дикое существо, вышедшее из леса с пойманной добычей в зубах. Ее длинные белые волосы распущены, сильная челюсть сжата, а закрытые глаза, кажется, готовы в любую секунду распахнуться и обвести комнату взглядом, полным дикого интеллекта, от которого у большинства людей мурашки по коже.

Если загробная жизнь существует, то бабушка в ней явно надирает всем задницы.

Мы какое-то время стоим в почтительном молчании, пока Беа не спрашивает: — Что это?

Она указывает на что-то, застрявшее между локтем Лоринды и кремовой атласной обивкой гроба. Я наклоняюсь и вытаскиваю это.

Это перо. Блестящее черное птичье перо длиной с мое предплечье.

Улыбаясь, Давина качает головой.

— Ох, мама. Ты и твои птички.

Беа в замешательстве смотрит на меня, но отвлекается, увидев, как Давина достает из кармана платья изящный нож с перламутровой рукояткой.

— Вот. Положи это в гроб.

Дочь смотрит на нож, который протягивает ей тетя, как на самое удивительное зрелище, которое она когда-либо видела. И это, несомненно, так.

— Зачем класть это в гроб?

— Потому что нож понадобится твоей прабабушке там, куда она отправляется.

Я смотрю в потолок и шумно выдыхаю. Почему моя семья так стремится быть эксцентричной? Как будто им за это платят.

— Твоя мама может вздыхать сколько угодно, Беа, дорогая, но прежде чем мы сможем пройти через очистительный огонь Смерти и возродиться, нам придется сразиться с несколькими неприятными персонажами на нашем пути через подземный мир.

— Ради всего святого, тетушка Ди. Ей теперь месяцами будут сниться кошмары.

Она отмахивается от моих родительских опасений.

— Вся жизнь — это борьба на ножах. Почему загробная жизнь должна быть другой?

— Просто замечательно. Спасибо. Я уверена, что Беа будет обсуждать это на сеансах психотерапии еще долгие годы.

— Не говори глупостей. Блэкторнам не нужна терапия. Мы заставляем других людей нуждаться в ней. Беа, положи нож в гроб вместе с этим. — Давина достает из-за корсажа пару серебряных монет.

— Для чего они?

— Чтобы заплатить паромщику за переправу через реку Стикс.

Когда Беа смотрит на меня, я жалею, что не подготовила ее как следует к этому визиту. Нужно было придумать что-то правдоподобное, например, что мы раньше работали в цирке.

— Он не принимает карты Visa, — сухо говорю я. — Просто положи все в гроб, милая, а с твоей психологической травмой мы разберемся позже.

Дочь пожимает плечами.

— Все в порядке. — Она забирает нож и монеты из рук Давины и поворачивается к своей покойной прабабушке, лежащей в гробу, как королева.

Давина складывает руки на талии и улыбается