Там, где тает лед - Ава Хилл

— Воды будет достаточно, — говорит папа.

— Вы уверены? Все за счет заведения, позвольте сгладить неприятное впечатление, нам ужасно жаль, что возникла путаница.

— Не переживайте, сейчас во всем разберемся, — уверяет Сиенна.

А вот я сомневаюсь, потому что как вообще можно перепутать такое, если принимать брони это твоя ежедневная работа? Хорошо хоть они не взяли с нас больше денег за депозит малого зала. В моей голове одно непреложное правило: если что-то пошло не так, значит, все остальное тоже пойдет кувырком, мой мозг привык рисовать катастрофы пачками.

Машинально беру стакан воды, который ставит передо мной бармен, и тут что-то мелькает в зеркале за его спиной. Я оборачиваюсь — на стене висит хоккейная форма. Даже три. На всех — номер четырнадцать и фамилия Хейс.

Ледяной холод разливается по моим венам.

— Ваш хозяин — большой фанат хоккея? — спрашивает папа, видя мою реакцию. — Или болеет за «Нью-Йорк Ренегейдс»?

Ханна переводит взгляд и мягко смеется.

— Это форма владельца. Мистер Хейс-старший повесил ее много лет назад — в честь внука. А теперь этот внук сам стал владельцем.

— Не может быть! Коннор Хейс — владелец ранчо Сидер Крик? — оживляется папа.

— Он самый! — так же оживленно отвечает Ханна. — О, вот и они.

Ханна смотрит в окна террасы, и я вижу, как по заснеженному саду к ресторану идут мужчина и женщина. На мужчине темные джинсы, ботинки, клетчатая куртка и черная ковбойская шляпа. Он идет уверенно, будто весь мир принадлежит ему.

Почувствовав мой взгляд, он отворачивается от спутницы и смотрит прямо на меня. И в моем животе что-то сжимается, а сердце больно ударяет в ребра.

Нет. Нет. Только не это. Черт!

Когда они входят внутрь, воздух словно выкачивают из помещения, потому что я не могу вдохнуть. Он снимает шляпу — под ней темно-каштановые волосы, с легкой сединой, как и на светлой щетине, карие с зеленоватыми прожилками глаза ласково скользят по мне, и мое тело оживает, откликаясь на эту ласку. Словно я вернулась домой, где давно ждут.

Он идет прямо ко мне, взгляд мягкий, уголки губ поднимаются в улыбке.

— Скарлетт, — выдыхает почти шепотом.

Звук его голоса заставляет пробежать по коже тысячи мурашек.

Я не знаю, как должна сейчас реагировать. Чего он ждет? Мое тело перелистывает эмоции, и сильнее всего звучат две — боль и злость.

Поэтому я делаю единственное, что хоть немного облегчит мое состояние.

Поднимаю руку и выплескиваю воду прямо в лицо Коннора Хейса.

Глава 4

Коннор

Я слышу тихое признание лучшей подруги, стоящей рядом.

— Уже обожаю ее.

В голосе Харви звучит неподдельная радость.

Скарлетт же смотрит на меня сердитыми голубыми глазами, которые ясно дают понять, что мне стоит благодарить судьбу за то, что в меня полетела только вода из стакана, хотя я заслуживал намного больше. Нельзя разбить женщине сердце и рассчитывать, что через два года она будет вести себя так, будто ничего не случилось.

Ее семья ошеломленно смотрит на нас.

— Жаль, что я не могу сказать, будто такое случилось впервые, — бормочет ее мать.

Она берет Скарлетт под руку и оттаскивает назад. Харви протягивает мне полотенце, которым я вытираю лицо.

— Скарлетт, — повторяю я.

— Назови мое имя еще раз, и я раскрошу этот стакан об твою голову, — шипит она.

Моя маленькая фурия.

— Ангел, — тихо зовет ее отец.

Я едва не смеюсь, но мне слишком дорого собственное здоровье. В Скарлетт нет ничего ангельского. Она сладкая, как грех, пока ее не разозлишь, и тогда наружу вырывается мой любимый бесенок.

— Пойду вмешаюсь, пока нам не пришлось вызывать полицию, — говорит Харви. — Я Харви, управляющая. Слышала, у вас проблемы с бронированием?

Сестра Скарлетт бросает на меня любопытный взгляд и поворачивается к Харви. Скарлетт продолжает сверлить меня взглядом и это ощущается как победа. Она не может или не хочет делать вид, что меня нет в комнате.

— Я забронировала один из маленьких залов, чтобы провести свадьбу, — говорит ее сестра. — И Ханна только что сообщила, что нас перенесли в большой зал, но мы не рассчитывали на подобные траты.

Харви даже глазом не моргает, вежливо улыбаясь.

— Понимаю, очевидно, ошибка с нашей стороны, мы случайно записали вас в большой зал. Но не волнуйтесь, никаких доплат не потребуется. И в качестве извинений мы откроем бар за наш счет, чтобы компенсировать неудобства.

Сестра Скарлетт удивленно моргает несколько раз. Скарлетт же поворачивается ко мне, и подозрительно прищуривает глаза, ее светло-лавандовые волосы делают их еще ярче.

Впервые я увидел ее два года назад на матче, в тот момент, когда собирался забить шайбу. Она была на трибуне. На хоккейной площадке всё решают доли секунды, но я до сих пор не знаю, как умудрился выхватить её из мелькающей толпы. Может, дело в цвете волос, который горел ярче софитов. А потом я уже не мог отвести глаз. Мир застыл. Шайба, свисток, рёв трибун — всё растворилось, уступив место ей.

Всё вокруг замерло. Осталась лишь она, женщина за бортиком, с живым огнём в глазах. Моё сердце билось так громко, что я ощущал его вибрацию под кожей. Я застыл посреди площадки, и в меня врезался игрок, пока она, смеясь, смотрела на это.

Мы проиграли, но даже разочарование тренера и ребят не смогло притупить мою эйфорию. Я рванул из раздевалки искать ее, потому что знал точно: только что встретил любовь всей своей жизни.

Будто вселенная дала мне шанс. Я нашел Скарлетт у арены. Она стояла, опустив голову, и печатала сообщение. Подняла глаза, когда я подошел и ее плечи выпрямились — она приготовилась защищаться.

Я остановился в паре шагов.

— Я Коннор Хейс, капитан Ренегейдс. Хочешь выпить?

— У меня свидание, — ответила она, моргнув от удивления.

— Мужчина, который оставляет тебя одну, не достоин быть рядом.

Скарлетт изогнула губы в любопытной полуулыбке. Алые, словно лепестки розы, они волшебным образом контрастировали с её светло-сиреневыми волосами и ясными глазами. На миг, одурманенный болью и травмами, я потерял связь с реальностью, видя в ней неземную фею, вышедшую из сказки, которую сам и выдумал.

— Ты считаешь себя крутым, Коннор Хейс? Вы только что проиграли, — поддела она.

— Я отвлекся в середине игры.

Скарлетт скрестила руки.

— Чем же?

—