Брак по контракту со злодейкой - Ангелишь Кристалл

Каждый стремится заручиться поддержкой графа или заключить выгодную сделку на поставку определённого количества драгоценных камней, ведь репутация Эйсхарда как надёжного поставщика и делового партнёра давно закрепилась в элите.

Эта семья — не просто богатая и влиятельная, она символ статуса и власти, а её имя вызывает уважение и даже немного трепета среди тех, кто знает цену настоящему качеству и честности в делах. В этом мире блеска и интриг каждый ищет свою выгоду, а Эйсхарды умеют держать свои карты при себе — ведь за внешним благополучием скрываются свои тайны и опасности.

— Очень надеюсь, что вы ничего не скрываете, — прошептала Лилит, и в её голосе прозвучала жалостливая нотка, дрожащая от внутреннего напряжения. Она словно из последних сил держалась, чтобы не позволить страху прорваться наружу. Казалось, она боялась даже дышать — будто любой ответ мог стать ударом, разбивающим её хрупкие надежды, как тонкое стекло, рассыпающееся от малейшего касания. — Вы же знаете, мы все от чистого сердца желаем вам добра… И если вдруг что-то не так — мы всегда рядом и готовы помочь, чем сможем.

— Я помню, — отозвалась я с мягкой улыбкой, стараясь не выдать растерянность. Внутри же металась мысль, с отчаянием пытаясь определить, на каком именно моменте книги я теперь оказалась. — Не напомнишь… когда состоится наша свадьба с Луиджи? — выдохнула с заметным усилием, словно сам вопрос был горькой костью, застрявшей в горле

— Через полтора месяца, — ответила девушка без колебаний, но с сильным удивлением, будто пришло известие о конце света.

Её реакция была абсолютно оправданной — настоящая Эления никогда бы не забыла дату самого важного дня в своей жизни. В отличие от своего обожаемого Луиджи, которого любила до безрассудства, она жила грёзами об их совместном будущем. Буквально парила в облаках от счастья до тех пор, пока не начала замечать следы его измен — сначала неуловимые, потом всё более наглые. Эти предательства разъедали её изнутри, стирая светлую мечту, как дождь смывает мелом нарисованное сердце.

И тогда, потеряв веру в него, она сама потянулась к чужим недосягаемым объятиям — не ради мести, а в отчаянной попытке заполнить зияющую пустоту в груди. Она верила, что кто-то сумеет заглушить боль, подарить хоть каплю тепла… Но судьба, как назло, дважды ударила её по рукам. И в итоге её взгляд обратился к главному герою — тому, кто не мог и не должен был стать её опорой. С этого всё и покатилось под откос, ведь вторым избранником был его брат.

Эления больше не напоминала себя. Её страсть, когда-то искренняя и светлая, исказилась, как треснувшее зеркало. Она стала одержимой, истеричной, цепляющейся за того, кто не принадлежал ей. Огонь, что раньше согревал, жёг её изнутри, лишая рассудка и сна. Любовь превратилась в проклятие — медленно, жестоко, неумолимо.

Моргнув несколько раз, я позволила взгляду скользнуть по стройной фигуре служанки, уловив в себе странный отклик — лёгкое, едва ощутимое дрожание где-то глубоко внутри. Сердце будто замерло на мгновение, а затем забилось чуть быстрее. Не от страха, скорее от предчувствия, которое не имело чёткого облика, но всё равно давило, как невыносимо тихий вопрос, не находящий ответа.

В памяти медленно всплывали обрывки недавних событий — странности, случайные совпадения, жесты, слова. Они складывались в цепочку, неуловимую поначалу, но всё яснее проявлявшуюся в сознании, будто в тусклом свете проступал едва заметный рисунок. Что-то шло не так. Я ещё не знала, что именно, но ощущение этого становилось всё плотнее, всё ближе.

До свадьбы оставалось ещё несколько месяцев, но времени — по-настоящему свободного, осмысленного — не было. Я остро чувствовала: мне не хватит оставшихся дней, чтобы выстроить путь от навязанного союза к свободе. Не хватит, чтобы всё завершить достойно, не задев чужих интересов, не оставив после себя руин. Мысль об этом сжимала грудь — не паникой, а чем-то более тонким, едва различимым, словно тоской по тому, чего не случилось и уже не случится.

Сомнения, раньше скрытые, теперь медленно и упорно поднимались со дна. Я всё яснее понимала, что меня ждёт: вопросы, взгляды, тишина за закрытыми дверями. Не столько конфликт, сколько холод, разочарование, может — отвращение. Особенно со стороны родителей Луиджи. И всё же это не пугало меня. Решимость, рожденная не внезапно, а шаг за шагом, теперь звучала в каждом вдохе. Тихо, но уверенно.

Перед внутренним взором возник он — Луиджи, которого я сама себе нарисовала в голове во время чтения книги. Его лицо, как будто написанное без тепла. Безжизненный блеск глаз, в которых отражалась не забота, а интерес. Усмешка, скользящая по губам, будто всё происходящее давно стало для него игрой. Я наблюдала за этим образом, как наблюдают за кем-то, кого уже отпустили — не с болью, но с отдалённой печалью, которая скорее принадлежала телу, чем мне самой.

Во мне просыпается почти детское, озорное желание — увидеть лица всех, когда случится неизбежное. Как отреагирует его жадная до денег мать, ставшая рычагом для сына, чтобы заключить брак с настоящей Эленией? Пытливо, холодно, сдержанно? Или в её взгляде промелькнёт уязвлённая гордость, оскорблённая тем, что кто-то посмел не оправдать ожиданий? А сам Луиджи?.. Интересно, что почувствует этот уверенный в себе игрок, когда поймёт, что его красивая, выгодная партия вдруг вышла из игры по собственной прихоти? Что его «драгоценная мишень» обогащения — ускользнула в самый неподходящий момент?

В голове всё перемешалось — чувства, образы, предчувствия. Но сквозь этот сумбур отчётливо проступало одно: предстоящий конфликт был неизбежен. Для него наш союз — не про чувства, не про меня, а про двери, которые открываются одним браком. Путь к богатству, к весомой фамилии. Он не упустит такой шанс. Не захочет, даже если придётся пойти на крайние меры.

Я знала, что у него есть кое-что против графа Эйсхарда — компроматы, слухи, может, что-то более весомое. Но ему это не поможет, потому как в моих руках огромное преимущество перед всеми.

Пока я пребывала в размышлениях, Лилит помогла мне собраться — быстро и бесшумно, будто всё происходящее было частью давно отрепетированной сцены. Она провела меня до самой столовой, и я почти беззвучно поблагодарила её про себя. Без неё, пожалуй, я бы и правда потерялась — в коридорах, в этих сверкающих интерьерах, да и в собственных мыслях тоже. Пока мне