Эта больная любовь - Джесси Холл

— Тебе повезло, ты знаешь это? — я облизываю ее шею сбоку, прежде чем пососать кожу там, прикусывая ее плоть. Из ее горла вырывается стон, она наклоняет голову, чтобы я продолжал. — Повезло, что я догадался об этом. Ты защищала меня. Я мог бы убить тебя даже за то, что ты произнесла эти слова.

Я ускоряю темп, мои бедра грубо шлепаются о кожу ее полной подпрыгивающей задницы, трахая девушку с абсолютно противоположной мне моралью в доме ее Господа в качестве кровавого доказательства моей одержимости.

За всю свою жизнь я никогда не был так полностью очарован одним существом, особенно сейчас, после того, как узнал, какова она на вкус и что она чувствует рядом со мной. Брайони никогда меня не бросит. Я не дам ей такой возможности. Либо она выберет меня снова, либо мы оба покинем эту землю в двух темных углублениях, вырытых рядом друг с другом.

Ее стоны становятся громче, и она прислоняется головой к стене рядом с моей. Я зарываю пальцы в ее волосы, запрокидывая ее голову, чтобы смерть оставалась в поле ее зрения. Это послание должно закрепиться в ее извращенном маленьком сознании. Ничто не помешает мне защитить ее от мужчин, которые думают, что она принадлежит им. Ничто и никто не встанет на пути к тому, чтобы моя маленькая куколка осталась моей.

Когда я снова теряюсь внутри этой женщины, я чувствую острую боль от лезвия, разрывающего плоть моей руки.

— Блять! — я выплевываю в недоумении, делая шаг назад и выходя из нее.

Она быстро поворачивается ко мне лицом и сильно толкает меня в грудь. Я отшатываюсь назад, прежде чем восстановить равновесие в крошечной коробке, только для того, чтобы она снова замахнулась на меня этим чертовым ножом.

Моя грудь сжимается, когда я наклоняюсь, избегая удара, пока мои икры не упираются в скамью, заставляя меня упасть обратно на сиденье.

Брайони прыгает на меня, оседлав мои колени, в то время как мой член все еще лежит между нами эрегированный и мокрый от ее возбуждения. Она приставляет нож к моей шее, и я откидываю голову к стене, глядя на нее сквозь ресницы, переводя дыхание, когда мои губы растягиваются в дьявольской ухмылке неверия.

— Тебе больше не удастся у меня ничего отнять, — рычит она, вдавливая кончик лезвия в плоть моей шеи. — Никому не удастся.

Она не понимает, что эта пламенная страсть лишь активизирует мое безумие. Что дикость, скрытая глубоко внутри нее, наконец-то проявляется передо мной. Мне нужно причинить ей боль, чтобы просто кончить. Я жажду этого, как тьмы, в которой я процветаю.

Встав на колени, она поворачивает лезвие, пока его кончик не оказывается у меня под подбородком. Это действительно восхитительно. Мысль о том, что она на самом деле может одолеть кого-то, кто не боится смерти. Но я приму это к сведению.

— Почему ты здесь? — спрашивает она, щурясь, чтобы разглядеть меня в тусклом свете. — Откуда ты мог знать?

Я сглатываю, зная, что она слишком умна, чтобы не задавать вопросов.

— Потому что я был тебе нужен. И потому что это буквально стало моей работой.

Она насмехается: — Ты мне не нужен был. У меня все было под контролем. И почему это твоя работа — защищать меня, Эроу? О чем ты мне не договариваешь?

Смешок срывается с моих губ, когда я подношу пистолет к ее виску. Я приподнимаю бровь, прежде чем схватить ее за запястье, грубо выворачивая ей руку за спину, пока она не начинает хныкать от боли, и с глухим стуком выбиваю лезвие на пол позади нее.

Наклонившись вперед, прижимаю свое разрисованное черной краской лицо к ее, наши лбы соприкасаются.

— Не становись пока слишком самоуверенной, дорогая. Тебе еще многому предстоит научиться, — рычу я, крепче сжимая ее запястья. — И это не моя работа — защищать тебя. В мои обязанности никогда не входило это.

В уголках ее глаз собираются морщинки, когда она пытается изучить мое лицо. Я кладу пистолет рядом со мной на скамейку.

Моей целью было заставить ее защитить себя.

Прежде чем она успевает задать еще какие-либо вопросы, я обхватываю другой рукой ее попку, шлепая по мягкой коже твердой ладонью, а затем снова оттягиваю влажное белье в сторону.

— А теперь садись на этот член и сделай из меня гребаный бардак в этом доме лжи, — приказываю я, притягивая ее вперед.

— Эроу…

Я даже не даю ей договорить то, что вот-вот должно было вырваться из ее красивого маленького ротика. Мне нужно снова оказаться внутри нее, прежде чем я опрокину этот чертов деревянный ящик.

Проводя головкой своего члена по нежной коже ее половых губ, покрывая свой пирсинг, я собираю её возбуждение и ввожу кончик обратно, прежде чем прижимаю ее бедра к себе, располагаясь глубоко внутри ее тепла, где мне и место.

Она задыхается, когда я медленно растягиваю ее, делая паузы, чтобы насладиться собственной эйфорией. Ее руки опускаются мне на плечи, а ладони обхватывают затылок, нащупывая волосы. Она запускает в них пальцы, прежде чем крепко ухватиться за них.

Дикий рык вырывается из моего горла.

— Выдои сперму из моего члена, Брайони.

Застонав, она поднимается на колени на скамье, затем медленно садится обратно, принимая толстый член, прежде чем притянуть мою голову к себе за корни. Брайони снова приподнимается на моих коленях, ее грудь вздымается под рубашкой.

— В чем заключалась твоя работа, Эроу? — спрашивает она, останавливая свой спуск.

В ее глазах зажигается опасный блеск, пока я осознаю происходящее передо мной. Она действительно давит на меня.

— Что это была за гребаная работа? — спрашивает она снова, уже более требовательно.

Мой рот находит ее, прежде чем она уклоняется от моих губ, отворачиваясь от меня. Мои зубы касаются острой линии ее челюсти, и я кусаю ее, впиваясь зубами в мягкую плоть, заставляя ее зашипеть, в то же время я толкаюсь в нее.

Я отодвигаю голову, а мои руки находят путь к ее маленькому горлу.

— Работа такая, какой она была всегда, — говорю я, усиливая хватку, чувствуя, как кровь приливает к ее яремной вене.

Она вскрикивает, когда я ускоряю темп, откидываясь назад и толкаясь бедрами в нее, пока не проникаю настолько глубоко, насколько мне нужно.

— Ч-что… — ее рот пытается сформировать слова, но не может. Я больше не допущу никаких вопросов о том, как мы оказались здесь.

— Чтобы посмотреть, как ты расцветешь. Передо мной, — мои