Вульф - Пейсли Хоуп

необходимой мне близости. Габриэль целует меня так глубоко, что я не знаю, сколько времени прошло с моего последнего вздоха, и мне все равно. Я готова умереть в его объятиях. Пусть этот кайф длится вечно. Его руки снова зарываются в мои волосы — секунду спустя? Минуты? Понятия не имею.

Он прижимается своим лоб к моему.

— Хорошо прячься, маленькая колибри. Когда найду тебя, я тебя уничтожу.

Габриэль дышит так же быстро, как и я, и моей садистской натуре, которую я только начинаю в себе открывать, нравится, что я заставляю его терять контроль. Из его груди вырывается глубокий стон, и он резко отпускает меня, отчего я едва не падаю. Он опускает руки. Я вижу, как сжимаются его кулаки и напрягается челюсть.

— Беги, — снова приказывает Габриэль, и я взмываю в воздух.

Я бегу по дому так быстро, как только могу, едва не спотыкаясь на лестнице, сердце колотится в груди. Одновременно я придумываю все места, где можно спрятаться, прислушиваюсь, не нарушил ли он свое слово, и все это время считаю. Двадцать четыре, двадцать пять… Я знаю, что мое время ограничено. Я распахиваю все двери настежь, чтобы он не узнал, в какую комнату я вошла, и направляюсь к последней спальне в конце коридора. Она маленькая, неприметная и тихая. Тридцать восемь… тридцать девять…

Я отодвигаю кресло-качалку от стены ровно настолько, чтобы пробраться за нее и повернуть ручку, которая, как я знаю, спрятана в обшивке, открывая потайной ход в старый чулан на чердаке. Трясущимися руками я осторожно закрываю за собой дверь. Сорок шесть… сорок семь… У меня такое чувство, что сердце вот-вот выскочит из груди, когда я поднимаюсь по лестнице, словно за мной гонятся языки пламени, точно зная, куда идти. Я в ужасе, но в то же время хочу, чтобы он нашел меня. Пятьдесят один… пятьдесят два…

Я поднимаюсь по лестнице на чердак, останавливаюсь, чтобы перевести дыхание, и быстро осматриваю комнату, где моя бабушка хранила все свои старые вещи. Я оглядываюсь по сторонам, пытаясь найти неприметное место. Я перелезаю через бабушкин кедровый сундук и прячусь в самой темной части чердака. Пятьдесят шесть… пятьдесят семь… У меня кружится голова, я вибрирую от желания. Трепет ожидания охватывает меня, пока я считаю последние секунды до того момента, когда мой волк выйдет на охоту… Пятьдесят восемь… пятьдесят девять…

Шестьдесят.

Глава 30

Габриэль

Я смотрю, как она исчезает на лестнице в темном доме, и внезапно обнаруживаю, что воюю с собственной природой, борясь за то, чтобы дать ей обещанную фору. Зверь во мне рвется со своих цепей, желая вцепиться зубами в ее плоть, вонзиться в ее жар и завладеть целиком. Я никогда не был таким твердым. Никогда в жизни я ни в чем так отчаянно не нуждался, как сейчас, в этот момент, в Бринли Роуз Бомонт. Даже если весь мир вокруг нас будет охвачен пламенем, я все равно найду ее и буду трахать не останавливаясь, пока мы оба не сгорим дотла.

Я наблюдаю в заднем окне ее дома, как солнце медленно опускается за поля на горизонте. Шестьдесят секунд, которые я ей дал, тянутся мучительно медленно, когда сверху раздается топот ее ног. Шум затихает, затем исчезает совсем, и вдруг я внезапно бросаюсь вверх по лестнице за ней — эта женщина заставляет меня сходить с ума. Я поднимаюсь через три ступеньки за раз, следуя за ее ароматом жасмина, который все еще витает в холле. Я смотрю налево. Коридор со спальнями кажется слишком очевидным выбором, и солнце быстро гаснет, поэтому я решаю бежать в другой конец коридора. Я захожу в спальню и замираю, прислушиваясь, прежде чем выйти и продолжить поиски. Не раздается ни звука, значит, моя маленькая колибри нашла свое укрытие. Где бы она сейчас ни была, она не пробудет там долго.

Я иду дальше, тренировки дают о себе знать, мои шаги становятся легкими и практически бесшумными. Когда я дохожу до последней двери в конце коридора, она открыта — так же, как и все остальные. Интуиция подсказывает, что она там, а я никогда не подвергаю это чувство сомнению. Я захожу внутрь и останавливаюсь, пытаясь услышать звук ее дыхания, шорох ткани, что-нибудь еще, но снова ничего не слышу. Я оглядываю комнату, наблюдая, как последние лучи солнца скрывается за горизонтом. Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но что-то заставляет меня остановиться, и тогда я вижу это — маленькую ручку в обшивке. Может быть, потайная дверь?

Я подхожу и открываю ее. Лестница ведет на чердак, и я сразу понимаю, что нашел ее. От меня не ускользает, что она спряталась там, откуда невозможно выйти, не столкнувшись со мной.

Я поднимаюсь по этой лестнице так же быстро, как и по предыдущей, и не пытаюсь сделать это тихо, ей некуда бежать. Она резко вздыхает, когда я добираюсь до чердака.

— Твой запах зовет меня, Бринли, в этом доме нет места, где ты могла бы спрятаться. — Я ухмыляюсь, понимая, что она освободила во мне что-то, что теперь невозможно взять под контроль.

Я добираюсь до Бринли, прячущейся под лестницей за старым кедровым сундуком, меньше чем за три шага. Хватаю ее за волосы и вытаскиваю оттуда. Это несложно, и я прижимаю ее лицом к деревянной стене, на что она тянется ко мне и начинает царапать меня, бить, сопротивляться изо всех сил. Я вдавливаю член в ее задницу, давая ей понять, что собираюсь трахнуть ее. Это единственное предупреждение, которое я делаю. Я придавливаю ее своим весом, лишая возможности двигаться.

Она рычит, брыкается, пытаясь дотянуться, чтобы ударить. Это только еще больше возбуждает меня.

— Я нашел тебя, маленькая птичка, — хрипло шепчу я ей в ухо, подводя черту. Я вдыхаю ее запах, уткнувшись лицом в шею, прижавшись открытым ртом к яростному биению ее пульса. Она перестает вырываться, и я чувствую острую боль там, где ее ногти впивались в кожу моих предплечий.

Я вынимаю нож из ножен и провожу обратной стороной лезвия по ее бедру. Она всхлипывает, когда чувствует его. Смесь удовольствия и боли в ее тихих стонах заставляет мой член пульсировать под джинсами.

Я просовываю нож под край тонких льняных шорт Бринли и резким движением запястья разрезаю их, они падают на пол, а я убираю нож на место, упираясь грудью в ее спину, чтобы прижать к стене.

Бринли стонет, когда