Выживший Матео - Сэм Мариано

— Мне просто не нравится видеть, как он страдает, — говорю я, наблюдая, как Винс кладет плитки. — А еще я нервничаю из- за этого телефона? Я сама не читала тексты, но не похоже, что это могло быть случайностью. Это должно было быть преднамеренным, и почему? Что кто- либо может выиграть, подставив меня таким образом? Кому это выгодно?

— Кастелланос, — без колебаний отвечает Винс. — Это выгодно Кастелланосу. Матео хотел убить его, а теперь все, о чем он может думать, это о том, как какой- то другой парень трахает тебя. Последние несколько дней он отгородился от мира; он не выходит из своей комнаты наблюдения, пытаясь найти запись, на которой ты с помощью этого чертового телефона. Мужчина одержим.

Нахмурившись, я замечаю: — Звучит здорово.

Винс пожимает плечами. — Это Матео.

— Наверное, сейчас самое неподходящее время и для этого. Адриан уходит? Матео сказал, что переходы никогда не бывают гладкими, даже если ты на вершине своей игры. Очевидно, что сейчас он не в своей тарелке.

— Ну, за пределами этого дома никто не должен знать , что он делает. Он мог что- то замышлять, строить планы. Никто на самом деле не знает , что он просто одержимо ищет доказательства какой- то интрижки, но… так оно и получается.

Я со вздохом качаю головой. — Ему нужно прекратить поиски. Он напрасно тратит время. Он ничего не найдет. Я бы хотела, чтобы он просто оставил это в покое.

Винс пожимает одним плечом. — Не так- то просто очистить свой мозг от образов того, как какой- то другой мудак трахает твою девушку.

Снова моя очередь, поэтому я добавляю новое слово. — Наверное. Мне никогда не изменяли.

— Я бы не рекомендовал этого, — говорит он, тут же добавляя "с" к моему слову и ухмыляясь мне через плечо.

— Ублюдок, — обвиняю я, записывая его тройной балл по слову и хватая нам обоим запасные буквы. — Итак, вы с Мией учитесь в одном колледже?

Винс качает головой. — Я не пойду, только она.

— Не для тебя?

— В этом просто нет смысла. Набору навыков, необходимых мне для достижения успеха, не учат в классе.

— Да, я думаю, это правда, — говорю я, слабо улыбаясь. — Матео учился в колледже?

— Нет.

— Правда? Я слышу, как удивленно звучит мой голос, но пожимаю плечами. — Он такой умный, я просто подумала, что так оно и есть.

— Смышленый, самоучка. У него никогда не было много друзей. Он читает.

— Он читает? Восхищенно спрашиваю я. — Боже мой, мне это нравится. Единственное, что Родни когда- либо открывал, был журнал.

— Адриан втянул его в это. Адриан был еще более странным ребенком, чем Матео, насколько я понимаю. Всегда держался особняком, прятался в библиотеке, как ненормальный. Хотя, думаю, если бы мне приходилось разбираться с его дерьмом, я бы, наверное, тоже. Он действительно умный. Он знает всякую ерунду, о которой никто не знает, потому что он просто прочитал так много книг. Он был репетитором Шери до того, как Матео отправил ее в государственную школу.

Я удивлена, что он говорит о них как о совместных детях. — Адриан? Как долго он работает на Матео?

— Всего пять лет. Хотя он жил здесь, когда был ребенком. Здесь вырос. Он ненавидел жить с Мэттом, так что, вероятно, это помогло ему спрятаться. Радуйся, что ты никогда не игралв с ним в Скрэббл. Адриан ни разу в жизни не проиграл ни одной игры, даже Матео.

— Значит, мне не следует вызывать Матео на Скрэббл?

Ухмыляясь, он бросает мне в ответ мои же слова. — Нет, если только тебе не нравится проигрывать.

-

Я перестаю ждать Матео и читаю девочкам сказку на ночь, чтобы уложить их в постель. Технически это нарушает границы моего тюремного заключения, но девочки находятся дальше по коридору, и Винс следует за мной, чтобы убедиться, что я не затеваю никаких своих безумных трюков.

Винс остается на страже, пока, наконец, не входит Матео. К тому моменту я уже в постели, но переворачиваюсь на другой бок, чтобы посмотреть, как он входит в комнату. Он благодарит Винса, закрывает дверь и, не включая свет, начинает раздеваться перед сном.

Он выглядит таким уставшим. Не только из- за недостатка сна, он устал до мозга костей, измученный и отяжелевший. Я ненавижу это.

— Перевернись, — говорю я ему, когда он забирается в постель.

Он неуверенно смотрит на меня, но все равно переворачивается на живот. Я забираюсь на него, оседлав поясницу, и делаю приятный медленный массаж спины. Я бы хотела поговорить о его дне, спросить, что его беспокоит, но я уже знаю.

Вместо этого я говорю: — Нам следует вернуться к воскресным обедам в эти выходные.

Он бормочет что- то, что можно было бы принять за согласие.

— Сегодня вечером я играла в Скрэббл с Винсом. Я полностью победила его. Он сказал мне, что я не должна бросать тебе вызов, потому что ты определенно победишь меня. Как ты мог не сказать мне, что ты чемпион по скрэбблу?

— Я уверен, что есть многое, о чем я тебе не рассказал, — отвечает он.

— Что ж, скоро тебе придется поиграть со мной в Скрэббл. Если ты победишь меня как, похоже, думает Винс, это, вероятно, меня заведет.

Он фыркает, оборачиваясь, чтобы взглянуть на меня через плечо. — Ты такая чудачка.

— Тебе это нравится, — заявляю я, потирая особенно напряженную мышцу.

— Почему ты так добра ко мне? бормочет он.

— Я всегда добра к тебе, — напоминаю я ему, наклоняясь, чтобы оставить несколько поцелуев на его плече.

— Ты знаешь эти боксерские груши с утяжеленными днищами, каждый раз, когда ты по ним бьешь, они отскакивают обратно с широкой улыбкой на глупой морде?

— Вроде того? Ты старше меня. Я что- то смутно слышала о них.

— Ну, ты одна из таких в человеческом обличье.

— Тогда я идеально подхожу тебе, — заявляю я. — Тебе нравится мысленно наносить удары по вещам и смотреть, сколько их нужно, чтобы подавить. Мне нравится возвращаться и говорить тебе, какое у тебя сексуальное лицо. Мы будем поддерживать баланс друг в друге целую вечность.

Вздохнув, он протягивает руку, чтобы опрокинуть меня, и перекатывается на бок, притягивая меня ближе. — Я скучал по тебе.

— Я тоже скучала по тебе, — говорю я ему, запуская пальцы в его волосы.

— Я все еще очень зол, — говорит он мне.

— Все в порядке. Я понимаю.

— Я не могу этого понять. Я ненавижу, когда не могу во всем разобраться.

— Это действительно звучит невероятно разочаровывающе, — соглашаюсь