Когда родилась Луна - Сара А. Паркер

Я не хочу, чтобы и эта их часть тоже исчезла.

Они говорят, что мне нужно надеть диадему Махи теперь, когда она наконец-то освободила ее голову, но только после того, как высосала из ее тела всю жизнь до последней капли и сделала неузнаваемой. Теперь Творцы не перестают кричать, выплевывая шипящие слова, которых я никогда раньше не слышала. Слова, которых я не знаю и не хочу знать. Не сейчас.

Думаю, они тоже хотят, чтобы я надела диадему.

Маха как-то сказала мне, что никогда не чувствовала себя ближе к смерти, чем в тот момент, когда опустила ее на свой лоб, так что, возможно, я наконец надену ее… хотя бы для того, чтобы испытать именно это. Стану ближе к ним.

ГЛАВА 30

В моей новой клетке пахнет огненной смертью и серой ― рыхлая, вздымающаяся чернота, которая рычит вокруг меня, издавая гулкие звуки, отдающиеся эхом. Булькающие, скрежещущие звуки и барабанный бой…

Крыльев.

Ту-думп.

Ту-думп.

Ту-думп.

Я стону, мое лицо покрывает лужа липкой слизи, которая так и норовит утопить меня, заливая мне голову и растекаясь по волосам при каждом резком повороте, подъеме и головокружительном падении.

Зазубренное лезвие страха пронзает мою грудь.

Саберсайт не разжал челюсти и не перемолол меня стеной сабель, о которую трется мое колено. А это значит, что я, к сожалению, оказалась права. Есть только одно место, куда мне суждено попасть, если я не захлебнусь в его слюне до того, как мы туда доберемся…

Это чудовище тащит меня в Гондраг, чтобы скормить своим отродьям.

Черт.

Я понятия не имею, как долго мы находимся в воздухе. Не представляю, как быстро может лететь этот зверь со своим огромным размахом крыльев. За пятнадцать ведер кровавого камня в городском вольере Гора можно купить рискованный билет в один конец в Гондраг для тех, кто достаточно глуп, чтобы попытаться украсть яйцо саберсайта, но, как говорят, на это уйдет семь циклов Авроры ― если вы вообще туда доберетесь.

У меня точно не хватит сил пережить семь циклов Авроры у него в пасти.

Я издаю булькающий звук, находя слабое утешение в осознании того, что, скорее всего, умру раньше, чем меня выплюнут в гнездо из расплавленного камня рядом с выводком маленьких голодных версий этой твари.

Дрожь пробегает у меня по спине, когда я представляю, как они доедают то, что от меня останется, изрыгая пламя, которому не хватает силы, чтобы покончить с моей жизнью. Я определенно либо одержима, либо проклята, либо и то, и другое.

Внезапно и без предупреждения чудовище начинает падать.

Мои кишки впечатываются в позвоночник, а сила падения смещает деревянный столб в пасти чудовища и отбрасывает меня назад. Я резко останавливаюсь у задней стенки его глотки, выпучив глаза, и смотрю в ребристую пещеру на языки пламени, кипящие у ее основания и обдающие меня таким яростным жаром, что я удивляюсь, как плоть не плавится на моих костях.

Прошлое и настоящее перемешиваются, разъедая мои внутренности…

Еще один крошечный толчок назад, и этот огонь поглотит меня.

Наконец-то он доберется до меня.

Сердце колотится быстро и сильно, я закрываю глаза и крепко зажмуриваюсь. Постукивая ногой по столбу, я напеваю веселую песенку и представляю себя где-нибудь в холодном и темном месте, снежинки осыпают мое запрокинутое к небу лицо:

Жила-была маленькая веселая цыганка, которая была умелой воровкой.

Она собрала свои пожитки в рюкзак за спиной и отправилась искать дракона.

Она добралась до расплавленного болота в поисках огненного яйца, так говорят.

Она прыгала с кочки на кочку ― что можно так найти?

МНОГО ЧЕГО МОЖНО НАЙТИ!

Она забралась в гнездо и нашла целое яйцо, так говорят.

Но яйцо уже качалось… качалось…

И тут она услышала стук… стук…

Пламя стало вырываться… вырываться…

Наша веселая цыганка теперь прыгала… прыгала… Жила-была маленькая веселая цыганка, которая нырнула в расплавленное болото, чтобы спастись от горящих веток вылупившегося молтенмау, а потом вынырнула, став бархатным троггом!

Меня внезапно отрывает из задней части зияющей глотки чудовища и швыряет вперед, бревно с такой силой падает на изогнутую стену клыков, что я чувствую, как мой мозг бьется о внутреннюю поверхность черепа.

Ритмичного стука крыльев больше не слышно…

Неужели мы… приземлились?

От предвкушения, скручивающего кишки, у меня под языком покалывает.

Творцы, вот оно. Сейчас меня выплюнут в гнездо и съедят.

Я не хочу быть съеденной.

Вокруг меня раздается грохочущий звук, и дракон разжимает пасть, между остриями его чудовищных клыков ― каждый из которых намного больше меня ― тянутся ниточки слюны. В увеличивающуюся щель пробивается яркий свет, режущий мои глаза до боли.

Я все еще щурюсь, когда зверь опускает голову, просовывает язык под бревно и выплевывает меня, как кусок мусора.

Мое сердце подскакивает к горлу, когда я взмываю в небо, давя в себе крик, грозящий вырваться наружу.

Благодарю.

Я отказываюсь умирать с воплем на губах. Я буду рычать, проклинать и огрызаться на этих маленьких, колючих, огнедышащих ублюдков, пока они не вырвут мне глотку.

Гравитация тянет меня вниз, и я падаю лицом во что-то теплое… рыхлое… через то, что невозможно дышать. Гораздо мягче, чем я представляла себе гнездо Саберсайта. И жара не обугливает кожу, как я ожидала, хотя я уверена, что его отродья устранят этот недостаток.

Столб, к которому я до сих пор привязана, дергается назад и снова опускается, так что я оказываюсь лежащей на нем, а не наоборот ― как идеально поданное блюдо на палочке.

Эти детеныши должны быть огромными. И сильными. И им, должно быть, нравится играть со своей едой.

Чудесно.

У меня сводит желудок, и слюна саберсайта поднимается к горлу. Я поворачиваю голову и меня рвет, я кашляю, хриплю, кишки сводит судорогой, когда из меня извергается… все.

Между каждым очередным спазмом и стоном я приоткрываю глаза и вижу стоящего надо мной мужчину со скрещенными руками и хмурым выражением красивого лица. До боли знакомого мужчину, который теперь наблюдает, как меня рвет на очень мелкие камешки, которые, должно быть, являются песком.

Я слышала об этом. Первое впечатление имеет значение, и, к несчастью для этого песка, который сейчас царапает мои глазные яблоки и облепляет все лицо и волосы, мы начали неудачно.

Однако я жива и в данный момент не сгораю заживо и меня не рвут на части. Осознание этого превращает