Черноокая печаль - Зарина Солнцева

И теперь, обнимая его подушку, я довольно улыбалась во сне. Что мне Власта? Крася? Ради такого мужа я была готова свернуть горы.

Хоть где-то на задворках яви и теплилась мысль, порожденная жизненным опытом: все тихо вокруг, все в ожидании бури. Буря близиться к моему дому, готовая вырвать из моих глаз слезы и крики с уст.

И не прогадала ведь. Только не мои крики сотрясли дом с утра пораньше.

— Наталка! Наталка, беда!

Едва ли я успела вскочить с постели и натянуть на нагое тело сорочку, Агния чуть не сорвала толстую дубовую дверь с петель.

— Что стряслось, Агнеш? — с опаской глянула на нее, спешно завязывая шнурки на груди платья.

— Наталка, давай быстрее! Озара...

— Что Озара? — застыла я на миг, уронив сапожки с рук.

— Беда с ней, Наталк. Целитель нужен!

Ухватив меня за руку, медведица потянула меня по лестнице вниз. Дом еще тлел в неге сна, мало кто выполз из мягкой постели на крики.

Выбежав наружу вслед за Агнешей, я едва ли поспевала за ней. Сумерки еще не рассеелись, оттого плохо я смогла рассмотреть тропинку, по которой она меня потащила. Вплоть до того момента, как мы напоролись на огромную мужскую фигуру. Широкоплечий бер с черной косой на плече показался мне смутно знакомым.

Но не было времени его разглядывать. На крепких руках перепуганного бера лежала бледная как полотно Озара.

Она плакала.

Запах крови и смерти струился от нее тонким шелестом, от которого меня встряхнуло нехило.

— Поо..жалуйста...бог..гами...мо..лю...

— Быстрее в дом ее!!

Крикнула я, своим голосом приводя бера в себя.

— А лучше всего в баню! Агнеша, теплой воды побольше! Ромашковую настойку, еще настойку из крапивы! Чистой ткани! Быстро!

Крикнула я на них, вбежав за бером в просторную баню. В ней еще было тепло. Видимо, накануне ею пользовались. Об этом свидетельствовали и влажные стены, и мокрые березовые веники на гвозде в предбаннике.

Уложив беспомощно рыдающую Озару на лавку, мужчина опустился на колени перед ней. Крепко сжав ее руку.

— Звездочка моя... Не реви... Ну что ты? Не заслуживает он! Слышишь?

— Добрый... Я... Я... Тяжелая... Дитя... Я... Хотела... Сказать... А... Он... Он! Боги!

Слейдуший прилив боли изогнул бедную медведицу пополам.

— Озара!!!

Крикнул бер, беспомощно разглядывая медленно закрывающиеся веки молодки.

— Выходи. Нечего тебе здесь делать.

— Озара... Озара...

Он так беспомощно ее звал. С таким отчаянием в голосе, что душа разрывалась на части.

— Уходи, бер. Я позабочусь о твоей жене.

Доверительно шепнула ему, отпустив ладонь на плечо. Тот встал с колен.

— Она не жена... Мне. Сестра.

В этот момент дверь в баню раскрылась. Загруженная доверху тряпками, травами и держа на весу таз с водой, вошла Агния.

Быстро оценив ситуацию, медноволосая поставила все пожитки на соседнюю лавку. И ухватила бера за локоть.

—Пошли, Добрый. Наталка хорошая целительница. Меня спасла. И Озареньку спасет.

Я осталась одна с потерявшей сознание женщиной. Отпустив ладонь на едва ли заметно округлевшей живот, подмечая. Дитя больше нет.

****

Две ночи я порхала над изможденной Озарой. Все пыталась выторговать ее у Костлявой. Две луны молилась богам, отпивая ее снадобья.

За две луны только Агнеша мелькала у двери, да в прорези, пока дверь оказывалась открытой, я то и дело ловила широкоплечую фигуру того самого Доброго. И странное дело... Мирохи.

Больше никого не было. Уж не знаю, не пускали они других. Аль никто не желал увидеть живую Озару. Разве что одна медведица вызвалась мне помочь.

Умила оказалась женой одного из охотников. Чуть старше меня. Рослая, дышащая жизнью баба. В меру красивая, с толстыми светлыми косами.

Я вначале не шибко доверительно приняла ее помощь. Все подумывала, что учудить что хочет. Но нет... Заботилась она об Озаре на совесть, позволяя мне украдкой поспать, и еду тоже она мне приносила. Так как я только по нужде выбегала наружу.

Впрочем, вскоре медведица сама рассказала, отчего она поспешила помочь бедняжке.

— Мы соседки. Я, как и она, сирота. Мамка родная сгинула при родах, воспитала тетка, но у той свои дочери. Меня замужем выдала и позабыла. А тут детишки у меня пошли. С первым еще куда не шло. Так я через зиму второго понесла! Свекровь не шибко меня взлюбила. Вот я и сама с ними. Иной раз выть хотелось. — Она налила мне из крынки свежего молока, что принесла, и подвинула ближе корзинку. Отвела полотенце в сторону. — Жуй давай, это я готовила. Не из главного дома гостинцы. А то глядишь, одни кости остануться.

— Благодарствую.

Поблагодарила я, присев на лавку и взяв странную сдобу. На вид круглая, румяна бокоя. А по середине кругляш, принюхалась. Из творога?

Но пахнет вкусно. Откусила. Мммм...

— Молочком запей, — протянула мне глиняную чашку и присела рядом со мной. — Одна Озара мне тогда помогла, она как раз своего второго малыша потеряла. Я вначале злая была на всех и вся. Поверила в эту ересь с проклятием. Вот и дала ей пеленки стирать, раз так помочь хочешь.

— А она?

Медведица улыбнулась.

— А она с утра мне всё чистое уже притащила. И сама хотя бы глазком на моих богатырей глянуть. С тех пор она их нянчит как родных. — Грустная улыбка озарила лицо медведицы, она перевела взгляд на спящую Озару. — Я богам молилась. Леле каждый день, дабы она ее дитем наградила. Ведь семь лет бездетная. А тут понесла, и вот... другая напасть на бедную голову.

Я отставила молоко в сторону, направив взгляд на медведицу.

— Что же с ней случилось? Она от горя дитя скинула. Кровь чистая, я чую. А душа... Я же ее силой в этот мир вернула.

Призналась я ей. Ведь и в правду держу ее насильно. Уговариваю дышать. А она не хочет. Даже в бреду со мной не разговаривает. Молчит.

Умила зло поджала губы, недовольно фыркнув.

— После такого кто жить захочет? Мужа она с сестрой своей сводной поймала на горячем! Прямо на их супружеском ложе.

Вкусная выпечка упала из моих застывших от услышанного пальцев.

— Как мужа...? — сипло переспросила, вспоминая историю, что поведала мне Агнеша. — У них же всё по любви. Она же ради него...

...против всех в общине пошла.

Умила повела руками в воздухе, не скрывая