Между Пламенем и Тьмой. Академия Пограничья - Лена Бутусова

Однако на сей раз она не возымела того эффекта, что раньше:

– Я уже поверила – вчера, а в итоге осталась одна в темноте.

На миг лицо крылатого скривилось от гнева, но он быстро взял себя в руки:

– Библиотекарь так и не пришел к тебе?

– Его зовут Лукас, – я процедила ледяным тоном. – Пришел. И лимонад принес. И показал мне… хм… кое-что… – воспоминание о густой темноте за окошком родного мира снова заставило мои плечи покрыться мурашками.

Я нахмурилась и отвернулась от Тарлана:

– Но я не его ждала.

– Прости, я виноват, – крылатый прикрыл глаза, опустив голову. – Но у меня есть оправдание. И если ты сейчас еще раз мне доверишься, – он болезненно сморщился при этих словах, – я попробую объяснить.

Мы препирались тихонько, остальные студенты были заняты своими проблемами и, казалось, вовсе не слышали нас. Или делали вид.

Пара мгновений на раздумья – я вздохнула, положила ладони на руки Тарлана и закрыла глаза.

– Хорошо. Я верю тебе, мой крылатый Хранитель.

– Уже – наставник, не Хранитель, – Тарлан мягко поправил меня.

– Пусть так. Сути это не меняет.

Наверно, мой ответ порадовал крылатого. Он аккуратно сжал мои ладони, и я почувствовала струящееся с них тепло. И услышала в голове голос наставника:

«Тебе нужно немного успокоиться. И настроиться на мою магию».

Я попыталась ответить также мысленно:

«Я не очень понимаю, как это сделать».

«Подумай обо мне что-нибудь хорошее…»

Вот это было как раз несложно. Труднее было при этом сохранять спокойствие, потому что мысли о крылатом будили во мне целую бурю эмоций. А уж его прикосновение и подавно.

И я начала перебирать в памяти события, от свежих к ранним. Вот, мы катаемся верхом на огромном драконе, а его тело так близко и горячо прижимается к моему. Вот, он дежурит возле моей постели в лазарете. Вот, угощает свежей булочкой. Вот, дарит кольцо, а вот… закрывает своими крыльями от ярости огня, поглотившего мой родной мир…

Черными крыльями, сотканными из Тьмы, он закрыл меня от ярости убийственного Пламени…

Стоило этой мысли оформиться в моей голове, как меня словно подхватило невидимым вихрем, подняло над полом. Я зажмурилась еще сильнее, боясь увидеть, что лечу где-то очень высоко и вот-вот могу упасть.

«Верь мне… – руки Тарлана по-прежнему держали мои ладони. – Я не дам тебе упасть…»

Я открыла глаза, но при этом веки мои остались закрытыми. Я могла видеть, хоть вокруг была лишь темнота. Она держала меня в своих ладонях – ласковой, но мертвой хваткой.

Силой – не вырваться.

«Что это?»

«Тьма», – казалось, Тарлан был где-то очень-очень близко. Я перестала ощущать его прикосновение к своим рукам, но зато я ощущала его иначе. Так, словно он касался моей души.

«Я уже видела такое».

«Да, из окон того класса с чучелами» – мыслеобраз крылатого принес горькую усмешку.

«Нет, не только. На Перекрестке миров я видела, как Тьма затопила мой родной мир. Скажи, Тарлан, от моего мира осталось хоть что-нибудь?»

«Немного», – ответ прошелестел, словно сухие листья на ноябрьском ветру, также тихо и безнадежно. У осенних листьев ведь нет будущего, лишь распад и вечный сон под слоем зимнего снега.

«Я могу… увидеть то, что осталось?»

«Тебе это не понравится», – снова ласковое касание где-то глубоко внутри меня.

«Ну, пожалуйста! Я должна это увидеть!»

«Зачем?»

«Не знаю. Чтобы точно убедиться, что пути назад нет…»

«Для тебя его нет в любом случае…» – на миг Тарлан словно отстранился, и мне стало невыносимо холодно. Совсем как тогда, на карнизе перед Академией, когда мы с Катарой кутались в больничное одеяло, а на Пограничье наползала Пустота.

«Ну, пожалуйста… Я знаю, что ты можешь. Она послушается тебя, тебя она пропустит. Хоть одним глазком. Ну, пожалуйста…»

Вокруг меня сомкнулась плотная тишина. Еще более непроницаемая, чем царящая Тьма. Мгновения тянулись вечность, высасывая тепло из тела, страсть из сердца, огонь из души…

Наконец, пытка кончилась, и магические Потоки принесли ответ Тарлана:

«Хорошо. Смотри, но это тебя шокирует. Ты готова?»

«Да!..»

Мне показалось, что меня потащило куда-то со все увеличивающейся скоростью, хотя умом я понимала, что мое тело остается на месте – в классе для практических занятий. Тарлан был рядом, он словно укрывал меня своими широкими крыльями, сотканными из самой Тьмы… Я сама не смогла бы объяснить себе, откуда вдруг взялось такое сравнение, но была убеждена, что права. За плечами крылатого трепетала Тьма, принявшая вид двух иссиня-черных крыльев.

Вот, мы остановились, и объятия Тарлана разжались. Он как будто отступил от меня в сторону, убрав крылья, которыми укрывал меня. Но ничего не изменилось – вокруг по-прежнему царил мрак.

«Я ничего не вижу».

«Погоди немного, даже к обычной темноте глазам нужно привыкнуть. А здесь сейчас гораздо темнее, чем в любой темноте любого из Обитаемых миров».

И действительно, прошло несколько нескончаемо долгих мгновений, и во мраке начали проступать искорки, словно свет далеких звезд. Все ярче, все больше. Вот, эти искорки начали сливаться в образы – смутные шевелящиеся тени, а потом из этого марева послышались обрывки звуков: вот, удар церковного колокола, вот, чей-то оборвавшийся смех, чей-то крик…

«Что это?» – мне было страшно, и я цеплялась за этот страх, потому что кроме него для меня в этом ужасном месте больше ничего не было. Пропадет мой страх – исчезну и я вместе с ним.

Так мне казалось.

Крылатый считал иначе:

«Не бойся, это лишь образы, воспоминания, которые еще не до конца стерты из ткани этого мира. Они не принесут тебе вреда».

«Это все, что осталось?» – мне никак не верилось в то, что мой мир исчез без следа.

«Почти. Смотри еще», – ответ Тарлана был краток.

И я смотрела. И видела все больше. Из нечетких образов начали проступать картинки – моей прежней жизни. Вот, колокольный перезвон на нашей с Денисом свадьбе. Вот, это я кричу во время первых родов. Вот хохочет мой старший сын, когда первый раз сам смог надуть большой мыльный пузырь…

«Что это, Тарлан?» – я снова повторила этот вопрос.

«Воспоминания, которые ты оставила в своем мире. Все то, что было там ненужного или болезненного для тебя».

«Так странно… но я не помню этих моментов. В моей памяти на их месте словно дырки».

«Верно. Ты же их оставила».

Воспоминания становились все четче