432 часа - Джессика Гаджиала

Я отвернулся всего на минуту, чтобы посмотреть, который час.

И каким-то образом потерял ее.

— Черт, — прошипел я, бросаясь вперед, гадая, запрыгнула ли она в такси, или спустилась в метро, или еще куда-нибудь.

По крайней мере, это было у меня на уме, пока она внезапно не вышла из переулка и не встала передо мной, вздернув подбородок и свирепо смотря на меня.

— Какого хрена ты за мной следишь? — прошипела она.

Исчезла та мягкая, милая и жизнерадостная девушка, которая больше походила на переселенку, чем на коренную жительницу.

Но эта женщина передо мной — ее сумки и кофе исчезли из ее рук, а на их месте появилась — дубинка и перцовый баллончик для глаз, — с расправленными плечами и широкой осанкой, готовая выбить из меня всю дурь? Да, это была коренная жительница Нью-Йорка.

— Мне нужно поговорить с вами о Миранде Коултер, — сказал я, решив, что лучше всего было бы обратиться напрямую. Хотя бы для того, чтобы увидеть ее реакцию на имя ее бывшего босса.

— О Миранде? — спросила она, сморщив лицо. — Почему?

— Вы работали на нее.

— Да, только… меньше года, — сказала она, качая головой. — Кто вы? — спросила она.

— Я достану свой бумажник, — сказал я ей, показывая свои руки до и после того, как полез в карман.

Я протянул ей визитную карточку.

— Частный детектив? Вы, типа, проводите расследование в отношении компании или что-то в этом роде?

— А должен?

— Я имею в виду, что вынос бумаг из этого заведения был преступлением, — сказала она, ухмыляясь, привлекая мое внимание к своим многоразовым пакетам и кружке с двойными стенками, которую она принесла из кафе. — Но, похоже, нет. Насколько я знаю, дело было раскрыто. Так вы не этим расследованием занимаетесь?

— Нет.

— Тогда что же вы расследуете?

— Прямо сейчас? Вас, — честно ответил я ей.

— Меня? — спросила она, слегка рассмеявшись при этой мысли.

— Вас уволили с работы?

— Нет. Точнее… не так, — сказала она, качая головой. — Послушайте, дело вот в чем. Та работа была… напряженной. Это было все равно, что бегать марафон каждый божий день. И, конечно, это совершенно нормально, если ты тренированный спортсмен. Но я? У меня аллергия на чрезмерные нагрузки, — сказала она мне. — Для меня это был слишком быстрый темп. Я не выдерживала. Я знала об этом. Мой непосредственный руководитель знал об этом. Мы оба как бы просто… согласились, что мне пора уволиться. Знаете, я даже получила отпускные, на то время пока искала другую работу, — сказала она.

— Значит, никаких обид?

— Нет. Я имею в виду, конечно, немного обидно, что никто из тех, кого я там встретила, так и не связался со мной после моего ухода. Но там была такая атмосфера. Все были заодно, а посторонние просто не понимали этого.

— Вы не испытываете ненависть к Миранде?

— К Миранде? Нет. Это безумие. Я почти не встречалась с этой женщиной, — сказала она, пожимая плечами. — Но, насколько я могу судить, она была хорошим начальником. У нас было отличное медицинское обслуживание. Я скучаю по этому. Но я гораздо лучше подхожу для той работы, которая у меня есть сейчас.

Ничто, абсолютно ничто из того, что она говорила, не показалось мне фальшивым.

— Подождите… Кто-то обидел Миранду? — спросила она, прижимая руку к сердцу.

— Они… пытаются, — сказал я, не желая выдавать ей какую-либо личную информацию о Миранде.

— Боже мой. Это ужасно. Я хочу сказать, что даже если бы я ушла из-за плохих отношений, я бы никогда такого не сделала. Она настоящий идол. Не многие женщины достигают такого уровня, как она, не выйдя замуж за богатого человека и не потратив на это гораздо больше десятилетий. Она такая впечатляющая. Но, я думаю, такой уровень успеха должен сделать ее мишенью для завистливых людей.

— Вы расскажете мне о своем пребывании там? — спросил я. — Как человек, который был в самых окопах, — объяснил я.

— Конечно, — сказала она, наклоняясь, чтобы взять свой кофе, после того как убрала оружие, а затем прислонилась к стене здания. — Задавайте.

— Какой был персонал? Они жаловались на Миранду?

— Я думаю… нет. На самом деле я помню, как люди жаловались только на свое непосредственное руководство, а не на босса-начальницу. Я думаю, они могли отпускать какие-нибудь недобрые замечания о том, как много она работает, и о том, что ей нужно потрахаться. Мне жаль. Я знаю. Это грубо. Но именно такие вещи они могли бы сказать, если бы увидели ее на своем этаже или что-то в этом роде.

— Значит, пока вы работали там, то не заметили никого, кто, казалось, искренне не любил бы ее?

— Я действительно не могу припомнить, подождите, — сказала она, поджав губы. — О, знаю, на самом деле был один. Он работал там по контракту.

Он.

Это звучало как гораздо более вероятный виновник.

Женщины-преследователи и нападавшие на женщин-жертв были относительно редки. Мужчины, нападавшие на женщин-жертв, было настолько обычным делом, что становилось грустно.

— Кто? — спросил я.

— Ричи, — сказала она, пожимая плечами. И то, как она произнесла это имя, казалось, подразумевало, что, по ее мнению, я должен был знать, кто он такой.

— Ричи, — повторил я.

— Да, у него был контракт на рекламу. Но это был… грандиозный провал, — сказала она, поморщившись. — Он был очень спокоен, когда они его вызвали, чтобы все разъяснить. Но потом, когда он уходил, он начал разглагольствовать и бесноваться.

— Они?

— Что простите? — спросила она, делая глоток из своего бокала.

— Вы сказали, они вызвали его, для разъяснений. Кого именно вы имели в виду?

— Ну, Миранду и Кэма, очевидно, — сказала она, пожимая плечами.

— Кэм всегда принимал участие в процессе увольнения? — спросил я, не уловив от него этой атмосферы.

— Нет, конечно, нет. Вообще-то, Миранда обычно даже не увольняет сотрудников. Но поскольку это был Ричи…

— Кто такой Ричи? — спросил я в замешательстве. Я не помнил, чтобы это имя упоминалось где-либо в документах на нынешних и бывших