Беда - Никки Мэй

Сими вздохнула, подняла телефон с пола. На экране трещина. Черт! Она проверила голову — ни царапинки. Сими уселась на кровать и посмотрела список отцовских «обязательных покупок».

• 4 банки меда. (Сими прекрасно знала, что мед можно купить и в Лагосе. Вообще, в «Шопрайт»[119] можно купить все.)

• Большую коробку рождественского пудинга из «Хэрродс». (Есть они его не будут. Это чтобы хвастаться перед гостями, какой ее отец продвинутый.)

• 4 шт. картриджей для принтера — «не помню название, ты нам его купила, сама там проверь».

• 6 пузырьков витамина С — «мне не понравились те новомодные растворимые таблетки, которые ты купила в прошлый раз. Я хочу нормальные, от H&B[120]». (Если такой привередливый, что ж сам себе их не купит? У него целых десять дней, вполне достаточно, чтобы купить и самому оплатить эту хрень.)

В конце списка были какие-то непонятные детали для генератора: преобразователь, свечи зажигания и регулятор напряжения. Но последний пункт окончательно пробил дно:

• виагра. 12 таблеток.

«Да идите на хрен! Не буду я покупать виагру для папы. Или папули», — подумала Сими.

Сходить послушать Funky Nation в клубе «У Ронни Скотта» было идеей Ронке, но взять билеты в VIP-комнату предложила Изобель. Сими не была в Сохо уже много лет — слишком много людей, слишком плохо пахнет. Но в этот раз ей понравилось. Публика подходящего возраста (не слишком старые и не слишком молодые) толпилась на танцполе, а в их VIP-комнате было довольно просторно: можно подпевать (знакомым песням из репертуара) и слышать друг друга во время разговоров.

Сими рассказала подругам про приезд папы. Она не хотела, чтобы ее жалели, поэтому преподнесла новость в радостном ключе, не показывая, насколько расстроена. Бу пожаловалась на свекров и ненавистное Рождество. Она избавилась от ужасного афро и снова надела кожаную юбку. Ронке не стала присоединяться к жалобам на родню, потому что ее родители просто замечательные.

— Девочки! У меня для вас чудесная новость! Отметьте дату у себя в календаре! — провозгласила Изобель, постучав ногтями по столу. Они были короткие, черные, с маленькими золотыми точками.

Сими закатила глаза. Но Изобель на Ронке.

— Овамбе для моей племянницы. Ей исполняется шестнадцать, — продолжила Изобель. — Вы все приглашены!

— Овам… Что? — спросила Бу.

— Самая настоящая нигерийская вечеринка! — вскрикнула Ронке. — Еда, танцы, музыка!

— Ты будешь в восторге, Ронкс! — сказала Изобель. — Она у нас принцесса, вечеринка будет просто невероятная! Детка хотела отпраздновать в «Версале», но ей придется довольствоваться «Скай Гарден»[121].

Сими разозлилась. Чего она так липнет к Ронке?

— Он еще закрыт, — едко заметила она. — Я хотела забронировать его перед запуском линейки.

— Деньги открывают любые двери, дорогая, — ухмыльнулась Изобель. — Тебе понравится, Ронке, мы оденемся в стиле асоэби.

— Ты это слово выдумала, что ли? — хмыкнула Бу.

— Боже мой! Я сто лет не носила асоэби! Со дня рождения тетушки Кей, когда ей шестьдесят стукнуло, — восхитилась Ронке и повернулась к Бу. — Это что-то типа единого стиля. Ну, допустим, на свадьбе семья невесты наряжается в одежду из одной ткани, а семья жениха — из другой. Ткань — «асо», а семья — «эби». Семейная ткань. Понимаешь? И ты можешь сшить все что угодно, так что все выглядят по-разному, но в то же время похоже. Нам нужно найти портного. Да, будет непросто!

— Не переживай, Ронке, Пейшенс со всем разберется! Она всегда мне шьет, — сказала Изобель. — Она очень быстро все делает. Я плачу! Все за мой счет!

— Мне только не надо, — отказалась Бу. — Я надену свой комбинезон.

Изобель махнула рукой.

— Надевайте, что хотите. Но Пейшенс может сшить платьице для Софии. И что-нибудь для Дидье.

— Он француз.

— Ему понравится! — воскликнула Ронке. — Мы с Софией можем заказать одинаковые платья!

Сими взглянула на подруг. Ронке взволнованно подпрыгивала. Бу нервничала. Изобель упивалась вниманием.

— Твой отец придет? — спросила Сими.

— Не знаю. Возможно, если он будет в городе, — сказала Изобель и прикоснулась к колену Сими. — Не волнуйся, он уже забыл обо всех мелких неурядицах с твоим отцом.

Сими не волновалась, ей просто было любопытно. Она решила придумать лучший наряд. В голове пронеслась какая-то мысль.

— Пойдем потанцуем, Сими! — позвала Изобель.

Но подруга все еще раздражала Сими.

— Не под Shalamar[122]…

Изобель протянула руку Бу.

— Пойдем, Бу. — И это был не вопрос.

Та послушалась. Сими повернулась к Ронке и понимающе с ней переглянулась. Обе знали, что Бу ненавидит танцевать.

— Надолго родственники приезжают? — спросила Ронке.

Только с ней Сими могла поговорить о папе откровенно. Подруга знала, как он ее достал.

— Десять долгих дней. Я в ужасе. Из-за него я чувствую себя гостьей в собственном доме.

— Такой уж он. Но ты же знаешь, что папа тебя любит. И ты в любой момент можешь сбежать ко мне. А если захочешь побыть одна, я уеду к Кайоде. Еще могу приготовить целую кастрюлю с тушеным мясом! Или две! Одну поставишь в морозилку, чтобы не переживать из-за готовки.

Готовить Сими не собиралась. И переживать из-за этого — тоже.

— Ты уверена?

— Конечно! Только скажи отцу, что чувствуешь, не держи все в себе.

— Да ничего не изменится. Ему плевать. Я недоучка, позор семьи.

— Ну и дурак! В любом случае у тебя есть Мартин, я и Бу. Мы любим тебя.

Сими обняла Ронке.

— Ты права. Как всегда.

Может, Бог правда существует, потому что через секунду раздались низкие вступительные аккорды гитары Бернарда Эдвардса[123] к песне We Are Family.

Ронке посмотрела на Сими и улыбнулась.

— Наша песня! Пошли!

19. Ронке

Ронке сбросила обувь и опустила стоматологическое кресло в горизонтальное положение.

Рафа взгромоздился на ее стул и повернулся к ней.

— Итак, что за проблема вас тревожит, мисс Тинубу?

Ронке закрыла глаза и попыталась решить, с чего начать. Она выждала неделю, прежде чем сказать Кайоде о вечеринке Изобель. Было понятно, что Изобель ему не нравится (что, вообще-то, хорошо), но даже представить не могла такую бурную реакцию.

Они валялись в кровати и читали воскресную газету, когда Ронке заговорила об этом. Они отдыхали, и настроение было чудесное. Она думала, момент подходящий. Но Кайоде взбесился, вскочил на ноги, забегал по комнате и обвинил Ронке, будто она никогда его не слушает; заявил, что не пойдет туда ни при каких обстоятельствах, настаивал, чтобы и она туда не ходила. Ронке попыталась объяснить, мол, он ведет себя как маленький,