Лицедей. Сорванные маски. Книга вторая - Мария Мирей

присутствующих. Почему – то именно в этот момент за его спиной показался Маркус, при виде которого я сильнее сжалась. Проследив за моим взглядом, Влад стремительно обернулся, безошибочно определив источник моего страха. Влад смотрел на мужчину таким взглядом, от которого я едва не потеряла сознание, молясь, чтобы этот, чертов Маркус, провалился под землю. Иначе Влад очень быстро обо всем узнает. Мужчина, опустив взгляд в пол, сразу сник, чем подтвердил догадки Влада, которые он уже успел наверняка сделать, судя по стиснутой челюсти и ходившим желвакам.

Вот Влад в один прыжок оказывается рядом, и больно схватив за локоть, тащит к выходу.

– Дыши, бл*дь.

И я понимаю, что все это время не дышала, и легкие уже жгло от нехватки кислорода. Размыкаю губы и делаю глубокий вдох, подавив желание обернуться и бросить взгляд на притаившегося в толпе мужчину.

Влад сильнее дернул меня, прижимая к себе, и ускорил шаг. Я еле поспевала за ним, спотыкаясь, опустив взгляд в пол.

Я страшилась того момента, когда мы останемся вдвоем и он примется спрашивать меня. И мне придется ответить, потому что врать не могу. Он сразу раскусит все мои попытки. Стараюсь собрать все мысли в кучу, подобрать слова, но у меня ничего не выходит. Сердце стучит где – то в горле, бьется раненной птицей, отбивая свои последние удары до того как начнется мой внутренний апокалипсис.

Такси было уже у входа, и Влад буквально закинул меня в него, обойдя машину и устроившись с другой стороны. До гостиницы добрались преступно быстро, и вскоре уже поднимались на личном лифте, ведущем в наши апартаменты.

За всю дорогу Влад не проронил ни слова, и, войдя в наш номер, он замер на его пороге, все так же сверля меня горящим лихорадочным взглядом. Медленно стянул галстук, сбросил пиджак, и закатал рукава черной рубашки, словно готовился к расправе. Я еле на ногах удержалась, чтобы позорно не рухнуть перед ним ниц.

– Хочешь, Ди, я опишу сейчас твой вид? – Хрипит, не глядя на меня, продолжая закатывать второй рукав. – Твоя жалкая душонка так трясется от страха, что я удивляюсь твоей выдержке. Раньше бы ты уже валялась без чувств.

Наконец, оставив рукав в покое, он поворачивается всем корпусом ко мне и медленно наступает. Я стою перед ним как кролик перед удавом, борясь с желанием броситься вон. Истерически приказываю сама себе оставаться на месте. Он подходит ближе. Еще ближе. Я чувствую жар его тела, который как ни странно согревает, несмотря на ледяной арктический холод его чернющих глаз.

– На тебе запах другого мужчины. – О, Господи, дай мне сил, – Я надеюсь, у тебя есть внятное оправдание этому.

Поднимает руки и, сжав их в кулаки, кладет на стену по обе сторону от меня на уровне головы. Сглатываю, косясь на них. Зажмуриваюсь, представив их сокрушительную силу, если им доведется обрушиться на меня.

– Тот хрен в толпе, это ведь он? – продолжает обманчиво спокойным тоном Влад. Но я ведь знаю, что это ширма, и внутри него бушует ураган, крушащий его хваленное самообладание, стремительно хороня его под осколками безумия.

– Ди, лучше тебе начать говорить. – Секунды растягиваются в черную пропасть без времени, а я все не могу начать разговор, хватая открытым ртом воздух.

– Говори!!! – Взревел так, что у меня ноги подкосились от страха и паники, и я чудом осталась в вертикальном положении.

Сердце заколотилось с удвоенной скоростью, казалось, что по венам бежит не кровь, а леденеющий ужас в чистом виде. – Кто этот гандон? Очередной твой еб*рь?

– Нет, – сиплю, зажмурившись, – он из полиции…

– Что бл*дь? – Его растерянный рык, заставляет открыть глаза, и упасть в его черную пропасть. – Какого х*я ему понадобилось от тебя?

– Я… У меня… – Слезы закапали, срываясь на пол, и я просто трусливо тянула время, боясь открыть правду.

– С тебя, что бл*дь, слова клещами вытягивать надо? Поторопись, Ди, мое терпение на исходе.

– Он сказал, – снова, ругая себя, перевожу дыхание, – что подозревает тебя в смерти моей сестры. – Снова зажмуриваюсь, от жгучего чувства собственной ничтожности – за попытку переложить с больной головы, на здоровую. – Вернее, он принял меня за нее, и в смерти тебя обвиняет уже моей.

Влад еще секунду пытал меня взглядом, потом медленно поднял руку, от которой я отшатнулась, как от удара. Осторожно потрогал мой лоб.

– Тааак, пройдем – ка сюда. – Пробормотал, беря за руку.

Он провел меня к дивану, усадил на него, зачем – то достал из волос все шпильки, расправив локоны руками. Отошел к бару, налил две трети темно- золотистого напитка, вернулся ко мне, вкладывая бокал в руку.

– Выпей, это поможет.

Не став с ним спорить, я махнула все содержимое, которое адски обожгло горло, отзываясь пылающим пожаром во всем теле. Почувствовав себя намного лучше, скорее от того что Влад вдруг каким – то волшебным образом успокоился, и теперь с тревогой заглядывал мне в глаза.

– Аллка тогда сказала мне правду, что я… У меня есть сестра. Не просто сестра, а близнец. Как две капли похожая на меня. Мать забрала ее с собой, оставив меня с бабушкой. Не спрашивай, я не знаю, зачем она так сделала. Это не давало мне покоя всю мою жизнь, сколько я себя помнила. Ее слова заставили меня… словом, мне тогда было очень плохо, и за всеми теми событиями, я старалась не думать о ее словах. Ведь где – то они живут себе прекрасно, и до этого жили. До тех пор пока я не увидела ее фото. Тогда я поняла, что Аллка не соврала. Мою сестру убили. Маркус, тот человек, казал, что смерть ее была жуткой. И…

– Где ты ее видела? – Перебил меня, блуждая по моему лицу отстранённым взглядом.

– В доме Абу, – соврала я, не краснея, молясь, чтобы Влад ничего не понял.

– И Маркус теперь думает, что я – это моя сестра, и следовательно…

– Я понял. Можешь не продолжать.

Двумя ладонями потер уставшее лицо, обращая на меня взгляд ярко зеленых глаз. Облегченно выдыхаю, понимая, что безумная гроза миновала.

– Почему сразу не пришла ко мне? Ты хоть представляешь, что я успел уже надумать себе, пока искал тебя по залу, малышка? – Проговорил, заключая меня в объятия. Такой прилив нежности, разбавленный хриплым, тихим и дрожащим голосом, сорвали плотину, и я разрыдалась.

Он убаюкивал меня как ребенка, стянув платье через голову, отшвырнув дорогостоящий шедевр в сторону, как носовой платок. Его губы нежно целовали мой лоб, виски, скулы. Подул