Защити меня от… себя! - Елена Грасс

Я кричу ей в ответ: мамочка, милая, я хочу с тобой остаться! Не прогоняй!

Мои пальцы цепляются за её рукав, но она лишь качает головой. «Не время!». И больше ничего…

Дальше — хаос. Обрывки звуков: голос Влада, то настойчивый, то дрожащий от волнения, то вдруг становящийся резким, почти злым.

Следом плач дочери — тонкий, жалобный, от которого сжимается сердце. Всё смешалось в голове, как в кошмарном сне, где нет ни начала ни конца.

— Наталья Ильинична, вы меня слышите?

Слышу, как чей-то голос прорывается сквозь туман. Я пытаюсь понять, откуда он, но не понимаю.

— Посмотрите на меня! — требует.

Я медленно поворачиваю голову и вижу размытый силуэт в белом. В лицо бьёт яркий свет. Кто-то светит мне в глаза фонариком, и я пытаюсь отвернуться.

— Прекратите! — пытаюсь сказать, но мои слова больше похожи на мычание.

Чувствую вокруг движение и непонятную суету. Белые халаты, спешащие шаги, тихий перезвон металлических инструментов.

Где-то рядом раздаётся монотонный писк аппаратуры, и этот звук почему-то вызывает тревогу.

— Что… что со мной? — пытаюсь снова спросить. — Где я?

— В больнице, но вам волноваться совершенно не из-за чего, с вами всё теперь будет в порядке.

Меня наконец-то слышат!

— Почему я здесь?

— Вам стало плохо.

И вдруг я вспоминаю: я была беременна. Чуть-чуть приподнимаю лицо и вижу, что живота нет.

— Моя дочь! Где она? С ней всё в порядке? Я же беременная была.

— Вы родоразрешились. Не переживайте, с ребёнком всё в порядке. Она с отцом.

— С отцом? — переспрашиваю я, — не надо с отцом! Он вряд ли в состоянии позаботиться о моей дочери, — начинаю паниковать.

Я ни за что не доверю своему отцу свою дочь. Как только выйду отсюда, никогда он её больше не увидит. Только бы не причинил ей вреда! Как они могли ему отдать её!

— Наталья Ильинична, что вы так паникуете! Он прекрасно справляется! Не сомневайтесь!

— Нет, вы не понимаете! Он не тот, за кого себя выдаёт!

Врач теряется от моих слов, а я паникую ещё больше.

— Да? Разве? Неужели я ошибся в нём? У меня сложилось впечатление, что Владислав Александрович — прекрасный отец, — словно сомневаясь отвечает мне.

— Влад?

— Ну да… Или не он отец девочки?

— Он. Я думала, что вы говорили про моего отца, простите.

— Я говорил про отца вашей дочери, и как я понимал, это Владислав Александрович.

Теперь мне становится стыдно. Мы говорили о разных отцах.

В моей голове настолько сильно сидит страх от собственного, что про Влада в статусе «отец» я не подумала.

— Простите, доктор, я неправильно вас поняла.

— Предлагаю вам немного поспать. Хорошо? У вас стресс, — ласково говорит врач.

Медсестра мне делает какой-то укол, и я снова проваливаюсь в сон.

— Наталья Ильинична, — пора просыпаться! Нужно вставать и потихонечку начинать ходить, — в следующий раз открываю глаза.

— Сколько я проспала по времени с того момента, как родилась моя дочь? — Даже не знаю, как правильно задать вопрос, — день, два? Я так устала…

— Ваше состояние совершенно нормально. А проспали вы месяц.

— Как месяц…?

— Так, месяц. Но за ребёнка не переживайте, — опять начинает эту песню.— Он был с вашим мужем, дочка была с отцом.

— С мужем… Он мне не… — успеваю закончить фразу, замечаю Влада входящего в палату.

— Здравствуй, Наташа.

— Здравствуй, Влад, — не знаю, как вести себя при этой встрече.

— Я очень рад, что ты вернулась к нам.

— Где наша дочь?

— С ней всё в порядке, она в доме у моих родителей. Я отлучился совершенно ненадолго, чтобы побыть с тобой несколько минут.

— Не нужно было.

— Давай поговорим потом. Главное ты вернулась к нам. Дочь ждёт тебя. Поправляйся.

— Спасибо.

— Наташа, единственный вопрос у меня к тебе: как ты решила её назвать? Ты ведь мне ни разу не говорила.

— Я хочу назвать её в честь своей матери — Надежда.

— Красивое имя. Оно так подходит нашей девочке, — смотрит на часы. — Прости, мне пора. Нужно кормить малышку.

— А откуда молоко? — задаю глупый вопрос.

— Она искусственница, по-другому было никак.

На удивление, как говорят врачи, я быстро прихожу в себя.

Уже третий день я неотступно преследую лечащего врача одним и тем же вопросом:

— Доктор, когда же меня выпишут?

Мой голос звучит настойчивее, чем я ожидала. Кажется, материнский инстинкт уже перевешивает слабость и боль.

Я хочу видеть свою дочь. Влад, понимая это, привёз Наденьку ко мне. Ненадолго, всего на несколько минут, но для меня это стало настоящим подарком. Когда я увидела её, моё сердце забилось так сильно, что на мгновение показалось — я задохнусь от счастья.

— Дай… дай мне её, — шепчу я, протягивая дрожащие руки. — Только подстрахуй меня.

Я так боюсь, что не смогу удержать её, что мои ослабевшие пальцы разожмутся, и я уроню это хрупкое счастье.

Она такая тёплая, живая, нежная. Но главное — совершенно здоровая и спокойная.

Влад смотрит на меня внимательно и улыбается.

Я смотрю на него в ответ и окончательно понимаю: что бы ни случилось между нами с Владом, он никогда не причинит вреда нашей дочери.

Он смотрит на неё с таким обожанием, с такой трепетной нежностью, что все мои страхи таят.

Этот мужчина, который когда-то казался мне таким холодным и расчётливым, теперь выглядит совершенно иным: заботливым, внимательным, по-настоящему любящим отцом.

Я не помню, чтобы он на меня так смотрел, как смотрит на неё.

— Ну что, Наташ, успокоилась? — тихо спрашивает. — С ней всё хорошо, не переживай.

Киваю, потому что не в силах говорить, комок в горле мешает произнести хотя бы слово.

Когда Влад с дочкой уходят, я отпускаю себя, понимая: жизнь уже не будет прежней. Нужно решать массу вопросов: где мы всё-таки с ней будем жить, как обустроим быт, как я смогу совмещать заботу о дочери с работой…

Голова идёт кругом.

— Я выпишу вас примерно через неделю, — прерывает мои мысли доктор, заглядывая в палату. — А пока набирайтесь сил. Вам ещё предстоит немало бессонных ночей. Хотя, судя по всему, за малышкой уход будет отменный. С таким-то отцом вам точно волноваться