Любимая помощница инквизитора - Алёна Рю

потом развел на улице костер и пожарил мясо на вертеле. Все он делал легко, уверенно, словно его ничего не беспокоило. Я же сидела на крылечке и просто смотрела, следила за каждым его движением, любовалась, как чудом.

Не думала, что он мог стать еще привлекательнее. Но весь такой деловитый за готовкой, он был и вовсе неотразим. Куда красивее, чем на приеме во дворце. И от одного взгляда на него в животе порхали бабочки.

— Готово, — сообщил Реннголд, пробуя мясо.

Я встрепенулась и, вернувшись в дом, разложила тарелки. К кролику решила все-таки сотворить жареной картошки и простенький салат. Я раньше не пользовалась магией созидания именно для еды и была не уверена, что получится вкусно. А потому выбрала блюда, которые часто ела у тети Маргарет. Ничего изысканного.

Мы сели за стол на кухне и какое-то время провели в молчании. То ли потому, что голодные, то ли не могли подойти к болезненной теме.

— Ты как-то спрашивала про мой день рождения, — первым заговорил Лау.

Я кивнула и, сложив ладони вместе, приготовилась слушать.

— Третье февраля, — продолжил инквизитор. — Я родился в маленькой деревушке на окраине империи. Ты бы ее и на карте не нашла. Мать умерла вскоре после родов. Отец считал виноватым меня, и у нас были… сложные отношения. И когда в пять лет во мне стала проявляться магия разрушения, это его до смерти напугало. Он просто вывез меня из деревни и бросил в чистом поле.

Мое сердце сжалось. Мне так и хотелось воскликнуть, что это ужасно, но я замерла, боясь обидеть своей жалостью. Еще никогда Реннголд не был со мной так открыт.

— Я не понимал, что происходит, — продолжал он. — Бежал за повозкой, отстал, потом свернул не туда и к вечеру дошел уже до другой деревни. Нашлись добрые люди, покормили и отвезли в город в приют для беспризорников. Там я прожил несколько месяцев, пока опять не взыграла магия. В городе нашелся маг-целитель, который определил, что дар у меня редкий, но для людей опасный. С таким в маленьком городе делать нечего.

И я ушел. На этот раз сам. Скитался по империи, пока не добрался до Сельгарда. Здесь людей много. Я надеялся затеряться, пока не научусь лучше контролировать магию. Я побирался, подрабатывал, где мог, и в общем-то жил неплохо. Однажды мы с приятелем пошли на ярмарку. Там были дрессированные звери и диковинные птицы. Моему другу особенно понравились ферийские тигры. Он по глупости полез к ним, хотел потрогать. Думал, это кошки, ласковые и дрессированные, как медвежата. А один из тигров бросился к нему и через прутья царапнул лапой по спине, а потом чуть было не вцепился зубами в руку. И я не выдержал. Применил магию прямо на глазах у всех. Уничтожил тигра и спас жизнь приятелю. Но через минуту меня скрутили городские стражники и оглушили.

Я пришел в себя в темнице, скованный магическими браслетами. Два дня провалялся без еды. Пока ко мне не пришел странный посетитель. Солидный мужчина в дорогой одежде, но в маске. Он велел меня накормить и, отведя в допросную, принялся расспрашивать, кто я, откуда и на что способен. Он разговаривал со мной мягко, даже уважительно, и к концу беседы я был готов идти за ним на край света. Лишь бы не возвращаться в камеру.

И он забрал меня к себе. Поселил у себя дома, отмыл, переодел и принялся учить. И грамоте, и наукам, и, что самое главное, — как контролировать магию. Потому что он тоже оказался магом разрушения. Причем самым сильным в мире.

— Император, — я прикрыла рот ладонью.

— Да, — ответил инквизитор. — Реннголд — не моя фамилия. Это дальняя ветвь императорского дома, почти забытая при дворе. Но Его Величество дал мне больше, чем имя.

В четырнадцать он отправил меня учиться в академию, а после выпуска сделал своим советником. Для остальных я был как бельмо на глазу. Молодой и взявшийся из ниоткуда, с властью, ради которой убивают. И надо сказать, меня и правда пытались убить. Вернее, сначала просто давили авторитетом, отмахиваясь от любых моих слов. Но император ко мне прислушивался, и быстро стало ясно, что от меня нужно избавиться. Что они и пытались сделать. Подстраивали несчастные случаи, нападения бандитов, подсыпали яд. Способов было много.

И я понял, что дворец — место не самое уютное. И попросил Его Величество выделить мне отдельную службу. Я хотел бороться с врагами императора, хотел приносить стране пользу, а не тратить время на пустые интриги.

Ты, возможно, не знаешь, но инквизиция была создана задолго до правления Оранджея. Тогда на магов шли гонения, ведь считались, что они поклонялись хаосу. Но после того как магия пробудилась у наследника престола, церковь прижали, и от инквизиции осталось одно название.

Император предложил мне возглавить ее и заняться тем, на что не хватало сил у городской стражи. А именно борьбой с подпольем, шпионами и прочими врагами государства. Надзором за магами инквизиция, конечно, она тоже продолжила заниматься. Словом, это была большая и ответственная работа. Да ты и сама это прекрасно знаешь.

Император предложил советникам проголосовать за мою кандидатуру на пост главы инквизиции. А те резонно отвечали, что я слишком молод для такой должности. В итоге сошлись на том, что мне нужна проверка. И для нее выбрали Ферию. Здесь как раз набирало силу движение повстанцев. Все понимали, что революционные настроения могли перекинуться и на нас. С одной стороны, император был бы рад устранению короля Бернарда, с которым они не ладили, но с другой — опасался, что огонь перекинется с соседнего дома на наш.

Дабы доказать, что я достоин, я должен был наладить контакт с повстанцами и убедиться, что, когда короля Бернарда свергнут, к власти придут не абы кто, а лояльные нашей империи лорды. Понимаешь, Леа, восстание в Шартоне произошло бы и без меня. Но император не желал упустить этот шанс. И знал, что и я свой не упущу.

— Но разве не империя снабжала повстанцев оружием? — напомнила я. Мне не верилось, что восстание вспыхнуло бы без существенной поддержки.

— Поначалу нет. Точнее, контрабанда шла, но помимо воли императора. Чтобы договориться с повстанцами, мы были вынуждены предложить им нечто большее. И вот тогда уже да.

Лау говорил об этом открыто и честно, что не могло не подкупать. Но неужели он