Игры богов - Нина Линдт

же мне дороже всего? — спросил он Небесного Странника, впервые радуясь про себя, что Ива для всего мира так уродлива. Не захочет ее забирать этот странный бог, вестник дурных новостей, носитель страшных пророчеств. Он наверняка потребует что-то иное. Макс был готов отдать что угодно, лишь бы он отвязался от него.

— Она, конечно, — показал на Иву Небесный Странник. — Именно о ней ты думаешь постоянно, из-за нее твое сердце пропускает удары. Нет ничего на свете дороже ее для тебя.

— Нет! — Макс встал, загораживая Небесному Страннику путь к Иве. — Не отдам! Она не моя. Да, я люблю ее, но отдать тебе не могу, она не принадлежит мне.

— Тогда она сама, возможно, захочет пойти со мной? Подойди, горбунья. Хочешь спасти своих друзей от страшной гибели?

Макс шагнул к Небесному Страннику и хотел схватить его за грудки, но руки сами ушли в сторону, сыщик потерял равновесие и упал.

— Макс! — Ива неуклюже подбежала к нему. — Не надо, не трогай его! Что ты за чудовище такое? Знаешь же, что сильнее его! — она бросила это в лицо Небесному Страннику и помогла Максу подняться.

— Если не пойдешь со мной, произойдет катастрофа. Я предупреждал, — проскрипел Небесный Странник.

— Да кто ты такой?

Ива смотрела на него без страха, но ей казалось, что глаза под маской избегают на нее смотреть.

— Небесный Странник. Я бог, чье уродство спрятано под гладкой белой маской. Я сын морского чудища и плод насилия. Я так страшен, что моя родная мать бежит от меня. Достаточно ли для тебя, горбунья?

— Что ты со мной сделаешь, если я пойду с тобой? — спросила Ива. Макс попытался вмешаться, но она жестом остановила его. Горечь в словах незнакомца была ей знакома. Она сама была так уродлива, что от нее бежали все. Мать тоже ее бросила, раз ее воспитывали ведьмы.

— Я клянусь, что не причиню тебе вреда, горбунья. Но ты можешь стать платой, благодаря которой спасется этот мир. Боги никогда ничего не делают просто так, но они держат слово. Будешь жить в моих чертогах. Там, где нет ни единого зеркала.

Ива понимала, что в любом случае пойдет с ним: богам не отказывают. Макс ничего не понимает в уродстве, а этот бог казался ей таким же несчастным, как и она сама.

— Мы можем стать друзьями, — вдруг сказала она. — Мы очень похожи.

— Ива, о чем ты говоришь? Не ходи с ним! Он сожрет тебя заживо! — пытался отговорить ее Макс.

Небесный Странник повернулся к нему и зашипел как змея, отчего кровь застыла в жилах не только Макса, но и остальных.

— Подожди хотя бы, когда Рэй и Алиса снимут заклинание, поговори с ними прежде, чем принимать решение, — просил Макс.

Ива, не слушая его, протянула руку и дотронулась до Небесного Странника. Ощутив ткань его мерцающих одежд, она окончательно уверилась, что он существует. Боги никогда не были для нее настолько реальными, как этот незнакомец.

— Сними маску, — попросила она. — И я пойду за тобой, куда скажешь. Но я хочу знать, с кем имею дело.

— А если я так ужасен, что ты поседеешь?

— Я и так местами седая, мне страшиться нечего. Вряд ли ты страшнее того, что я вижу в зеркалах каждый день, — Ива неуклюже пожала плечами. Макс уговаривал, просил, но она даже радовалась тому, что уйдет. Максу нужна красивая девушка, а не такое чудовище, как она.

— Я не снимаю маску никогда… — голос стал холодным.

— Я понимаю тебя… Если бы у меня была маска, и ты бы попросил ее снять, сама не знаю, решилась бы я. Но… если я теряю друзей, мир, иду за тобой… разве не имею я право знать, какой ты на самом деле? Это не праздное любопытство. А доверие, — объяснила Ива.

— Странно… — глухо ответил Небесный Странник. — Я чувствую, что ты искренна. Ты совсем не боишься меня. Почему? Меня все боятся.

— У меня нет ничего, что ты можешь отнять. Может, поэтому и не боюсь. А еще… я верю, что ты одинок и тебе нужна компания. Если ты меня не боишься, с чего мне бояться тебя?

Хриплый хохот раздался из-под маски. Макс с ужасом смотрел, как смеется Небесный Странник, волосы вставали дыбом от неприятного звука. Сыщик оглянулся в поисках поддержки на Анну, Элисенду и мэтра Берггрена, которые стояли ближе к Рэю и Алисе, погруженных в снятие заклинания.

Только Элисенда осмелилась покачать головой: мол, смирись, не вступай в спор.

— Ива, — Макс повернулся снова к горбунье, — я прошу тебя…

Ива повернулась к нему и тихо ответила:

— Уходи, Макс. Я не люблю тебя так, как ты хочешь. Я недостойна тебя, пойми. Это помутнение пройдет, когда я уйду в другой мир. Проклятие потеряет силу. И ты сможешь полюбить кого-то по-настоящему.

— Ива, — Небесный Странник отвлек ее от Макса. — Хорошо. Я покажу тебе свое лицо. Но мое уродство может напугать и, возможно, даже убить… Я не уверен. Лучше отвернитесь, остальные.

— То, что уже мертво, убить невозможно, — приблизилась Элисенда. — Я тоже хочу посмотреть в лицо Небесному Страннику.

— Мертвая девушка… — вдруг повернулся к ней Странник. — Это ты…

Глаза под маской прищурились, словно он приглядывался к Элисенде.

— Ты знаешь меня? — удивилась та.

— Мне рассказали про тебя духи, которых я встретил в своих странствиях. Прекрасная девушка, замурованная в башне… Страшная история. Они поведали, что с тобой сделал отец. И я почувствовал… гнев. Жалость. И желание возмездия. Впервые с момента рождения из моего глаза выкатилась слеза. Раньше мне казалось, что моя доля самая ужасная. Но в тот момент я понял, что твоя судьба гораздо страшнее. Я обратился к богине… Гесса пошла мне навстречу, она единственная, кто не избегает меня. Мы отдали духам по частичке себя: я слезу, а Гесса смех, и попросили их сделать тебе новое тело. Новое, невинное, не знавшее насилия. И вдохнуть твою душу в него при помощи слезы и смеха. Оживить насколько это было возможно.

Элисенда вдруг подошла еще ближе, а потом смело взяла Небесного Странника за руку. Она уже мертва, что он ей может сделать?

— Спасибо, что дал мне второй шанс. Долгое время я считала эту жизнь насмешкой богов, но теперь так не считаю.

Небесный Странник неловко отодвинул ее от себя.

— Меня никто не благодарил прежде. Странное ощущение… — проскрипел он.

Ива с волнением слушала историю Элисенды и проникалась к Небесному Страннику все большей симпатией и доверием. Казалось, он сам так пострадал от своего уродства, что поймет и ее.