Женьшеневая карамель - Рия Ли

— Я тоже так думаю, — Джи наконец отворачивается, доставая мобильник, чтобы посмотреть сделанные снимки.

— Но вот с Сындже вы неплохо смотритесь, — неожиданно произносит Хумин, вызывая у Джи лишь неконтролируемый смешок:

— Езжай домой, — отмахивается она, разглядывая фотографии, которые сделал Сындже.

Даже не замечает, как глупо улыбается, вспоминая эту импровизированную фотосессию и то, как менеджер Чон вдруг решил, что профессиональный фотограф, пытаясь пробудить в Джи дремлющую богиню-супермодель.

— Он тебе нравится, — голос Хумина такой ровный, будто это очевидная вещь.

— Не неси ерунды, — морщится Тэджи, косясь на него. — Между нами не может ничего быть.

Даже несмотря на все метаморфозы, которые пережило отношение Мин Тэджи к звёздному менеджеру, она ещё находится в добром здравии и светлой памяти, чтобы помнить одну простую истину — на этом свете ключ от её сердца есть только у Ким Джинсо. Неприятно осознавать, что из-за него Джи всё ещё без пары. Но разве это он портил ей жизнь? Разве он издевался? Разве он стал кошмаром наяву?

Нет, он был всегда рядом, поддерживал даже на расстоянии и придавал силы. Можно сказать, что практически вдохновлял — сейчас тоже ничего не изменилось.

…наверное.

— Потому что он звёздный менеджер?

— Потому что мне нравится другой, — отрезает Джи.

— Тэхён? — тут же спрашивает Хумин, вызывая ещё большее негодование:

— Ты переработал?

— А кто ещё? — искренне не понимает он.

…никто не понимает, кроме Него.

— Джин Со, — она тянется к голове Хумина, тыча пальцем в грубые от пепельного блонда волосы. — Ким Джин Со, — произносит по слогам, буквально вдалбливая это ему подкорку пальцем. — Пора уже запомнить.

Хумин ничего не отвечает. Эмоции на его лице сложно счесть, да Джи и не пытается вовсе. Слышит лишь пренебрежительно фырканье, будто он ей не верит, но больше что-то доказывать не собирается. Всё внимание снова возвращает к экрану телефона, разглядывая снимки и напевая песню Джинсо, играющую из динамика, не давая отчёта, что выглядит сейчас, как влюблённая дурочка.

Глава 13. Тормози, идиотка

Пока рабочий день не начался, можно не строить из себя серьёзного режиссёра. Так что Минхёк без зазрения совести сидит на диване, бесцеремонно положив ноги на своё кресло. Джи устроилась рядом в полоборота, тоже подогнув ноги под себя. Если Кан Тэхён увидит это, то снова закатит глаза и скажет, что они с Хёком бездельничают. Но на утреннее кофепитие его никто никогда не приглашает. Поэтому — наплевать.

— Твой брат обещал приехать после обеда. Будем вместе смотреть финальную версию первого эпизода, прежде чем пускать её в эфир, — Минхёк жадно смотрит на последние два пирожных макаруни: коробочку которых Джи купила утром, вместе с кофе. — Какое хочешь?

— Без разницы, — пожимает плечами Джи, и Минхёк забирает клубничное. — Когда Шиву сказал, что приедет в офис, я думала, он прикалывается, — продолжает она, делая глоток. Днём они пьют кофе из кофемашины в офисе, но утром — только из кофейни. Это уже своего рода ритуал. — Он мне разрешил смонтировать несколько кусков. И я думаю, что получилось просто супер! Фанатам точно понравится.

— Я тоже удивился, — бубнит с набитым ртом Минхёк. — Его стол уже слоем пыли покрылся, — кивает в сторону пустующего места Шиву, а Джи лишь усмехается, даже не оборачиваясь. — Как он, кстати?

— Да как обычно. Сидит дома, ест острую курицу и не боится гастрита. В промежутках монтирует выпуски.

— У него точно нет депрессии?

— Со стороны может показаться, что есть, но в нашей семье депрессия только у меня, — нервный смешок вырывается сам собой, и Тэджи тут же запивает его тремя большими глотками, будто пытаясь избавиться от икоты.

Официальных диагнозов ей никто не ставил. Но иногда были дни, когда не хотелось ни есть, ни вставать с кровати, ни выходить из дома. Можно было лежать весь день, пялясь в телефон, пока тот не разрядится в ноль. А потом так и не поставить его на зарядку — потому что надо встать.

Но иногда было и хорошее настроение. Настоящий эмоциональный трамплин — как будто всё, как и раньше. Но с большой высоты всегда больно падать. Порой даже смертельно.

Поэтому резкие порывы делать что-либо, сменялись разбитыми всмятку целями, что растекались мерзкими лужами по дну моральной ямы. И Тэджи сидела в них, промокая до нитки, будто в утробе пересохшего колодца, безнадёжно глядя наверх и дожидаясь милости.

— Вы в этом диване скоро дыру протрете, — голос только что вошедшего в офис Тэхёна тут же привлекает к себе внимание.

— А ты не завидуй, — щурится Джи, демонстративно допивая свой напиток.

— Чему? Тому, что у вас зубы от кофе почернеют? — хмыкает он, подходя к своему рабочему месту и вешая серый пиджак на спинку стула. Сегодня совсем тепло — весна в самом разгаре.

Он самодовольно смотрит на Джи, всё ещё стоя возле стола, а она буравит его взглядом в ответ.

— Я готов слушать ваши перебранки целый день напролёт, но мне ещё нужно вернуть гольф-кар в ангар, — Минхёк залпом допивает свой кофе и поднимается с места. — Не хотите помочь? — он поочерёдно смотрит на коллег, как будто даже с надеждой.

— Гольф-кар? — переспросила Тэджи. — А зачем он тебе понадобился?

— Вчера, пока вы все прохлаждались на фотосессии, я тут занимался организационными вопросами, — он выбрасывает пустой стаканчик в мусорное ведро и мимолётно смотрит в зеркало, поправляя угольную чёлку. — Короче, перевозили ненужные декорации на склад, а свободен был только гольф-кар. Поэтому сами понимаете, это занятие растянулось до вечера, и уже сил не было отгонять его обратно, — тяжело вздыхает он, заканчивая прихорашиваться, как барышня, и поворачивается на коллег. — Раз никто не хочет покататься по киностудии…

— А можно? — перебивает его Джи.

У неё всегда была маленькая мечта прокатиться по киностудии на гольф-каре, как настоящая кинозвезда. И, похоже, их мечты с Минхёком отлично стыкуются: ему совсем не хочется сейчас возиться с гольф-каром. Поэтому он тут же бросает Тэджи ключи, которые она ловко ловит одной рукой налету.

— Катайся сколько влезет. Только смотри, чтобы раньше времени не разрядился, а то толкать придётся, — инструктирует Минхёк, пока Джи разглядывает брелок на ключах. — И не забудь потом вместо меня расписаться в журнале.

— Хёк, давай лучше я? — предлагает свою