Клетка. Жена монстра - Ева Трезор

Анжелика, с чего ты вдруг напялила на голову нимб и строишь из себя невинную принцессу?! — не выдерживаю такой яростной атаки я. — Тебе остается закрыть свой прекрасный ротик и поверить мне на слово.

Она дрожит то ли от холода, то ли от чрезмерных эмоций, прикрывается этой тряпкой. Ее длинные бледные пальцы подрагивают от нервов.

Делаю шаг к ней навстречу — она отшатывается, как от беса. Решаю не подходить.

— Чей бы это ни был сын, но точно не мой, — уверенно бросаю я через плечо и, не оборачиваясь, выхожу из комнаты.

Завтра важный день — сборище придурков, которые хотят заграбастать нашу логистику себе. Надо подготовиться.

Сажусь в тачку и нервно листаю пальцем список контактов в телефоне. Так… нахожу «Сотникова Л. 2 гр.». Набираю пять раз — не берет. Я уже почти отчаялся.

— Алло, — раздается хрипловатый голос на том конце.

— Слушай очень внимательно, — говорю я, сдерживая весь поток матерных слов, который я бы хотел ей высказать. — Сейчас ты набираешь Анжелике и рассказываешь всю правду про своего сына. Говоришь, что он не мой. И, мать твою, это надо сделать так, чтобы у нее не осталось ни малейших сомнений в том, что ты говоришь правду.

— Мирон... сколько лет, сколько зим... Анжелика поделилась инфой? Ты бы видел, как она расстроилась! Я думала, что расплачется прям там и убежит в слезах.

— Сучка, как тебе такое в голову пришло?!

— Знаешь, Мирон, это отличная плата тебе за мои страдания! Ну как, понравилось? — нагло звучит ее голос с какой-то издевкой.

— Ты ахуела, что ли? — я уже вне себя от подобного общения.

— Мирон, у каждого действия имеется побочка. И твоя проявляется именно сейчас, — она смеется.

— Я тебе даю последний шанс, — твердо пресекаю ее неуемный смех.

— Знаешь, что? Иди нахуй! — бросает трубку.

— Сука!

Паркуюсь и набираю Сеню.

— Слушаю, — отвечает он и слышит в трубке тишину — я соображаю. — Что там, брат?

— Да пиздец! — не знаю, с чего начать.

— Опять Анжелика?

— В этот раз дело не в ней, — отвечаю я. — Хотя… Все всегда связано с ней. Сеня, бери ребят и езжайте к Сотниковой.

— Ленке что ли?! — недоумевает он.

— Да. Она соврала Анжелике. Втирала ей, что ее сын — мой. И по возрасту подходит. Проклятье!

Нужно выговориться, иначе взорвусь.

— Ахуеть! — вскликивает он. — А он твой?

— Конечно, блядь, нет! Она вырубилась в отеле, а я курил почти всю ночь.

Сеня присвистывает.

— Ни хрена себе! И Анжелика, конечно, ей поверила?

— И знаешь, что самое паршивое? Я почти поверил сам.

В голове всплывает образ Анжелики, ее испуганные глаза, ее дрожащие губы.

— Все случилось одновременно. Иванов прислал ей сообщение, и я, не раздумывая, схватил телефон. А там — фотки, которые она ему отправляла. Не обнаженка, просто она в красивом платье. Но этого хватило, чтобы озвереть!

— Пиздец.

— Я повел себя как обычно... как ревнивый мудак! — признаюсь я Сене. — Ты не представляешь, что я с ней вытворял…

Он молчит, ждет продолжения.

— Я заставил ее… Знаешь… — я запинаюсь, не могу произнести это вслух. — Я тупо отымел ее рот. Сделал так, чтобы ей было противно.

Сеня вздыхает.

— По хуй, она сама виновата. Нормально было с Ивановым крутить?! Ни хера, брат. Она получила то, что заслужила.

— Нет, я просто был зол, как черт! — отвечаю я. — Я хотел ее наказать. Эта проклятая ревность!

Но вместо этого наказал себя. Теперь мне тошно от самого себя. Эти мысли я озвучивать не стал... Просто скрипел зубами от бессилия. Надо было выслушать ее, но я лишил Анжелику возможности оправдаться. Ненавижу оправдания. Они — как херовое послевкусие после еще более херового пойла.

— Может, ты и перегнул, но, блядь, это были эмоции! — говорит Сеня. — Она знает, на что ты способен. Да любой мужик, если найдет такую переписку в телефоне у жены, начнет разборки!

— Но уже ничего не исправить! — рычу я, готов сорваться, потому что это правда.

Мне хочется провалиться сквозь землю. Хочется вернуть время назад и поступить по-другому. Я вышел из себя и сорвался на ней... Блядь.

— Это прям похоже на любовь, как у нас с Ди. Она тоже перегибает, и я ее ставлю на место. После этого, как шелковая ходит. Жратву такую готовит, язык проглотишь, — Сеня словно издевается. — Но мы все равно не вместе, она же развелась со мной, дура. Но моя любимая дура и... Она постоянно возвращается в мою постель.

Задумываюсь. Просто одержим ею? Или просто не могу допустить, чтобы она была с кем-то другим? Потому что тогда...Тогда она будет счастлива, а я останусь один без нее! Лучше уж сразу перекройте мне кислород. Да, блядь. Я уже сам это сделал...

— Не знаю, — отвечаю я. — Но я не хочу, чтобы ей было плохо.

Нужно что-то делать. Нужно исправлять свои ошибки.

— Дай ей время. Она простит, — говорит Сеня. — Не первый раз у вас такие разборки.

— Сейчас главное — заставить Ленку убедить Анжелику в том, что это не мой ребенок.

— Не беспокойся, мы все сделаем, — решительно отвечает Сеня.

— Припугните ее, как следует. Она заслужила.

Завершаю вызов и хочу сдохнуть.

Ночь провожу в отеле — не хочу возвращаться домой. Меня тошнит от самого себя. Надо оставить на время Анжелику, чтобы не усугублять ситуацию.

Полночи рыл инфу на "Фортеззу", завалился в два спать.

Утро. Едва не проспал.

Черт бы побрал эти встречи! Удается приехать на пятнадцать минут раньше, прохожу в конференц-зал. Отец, какие-то прилизанные представители нашей компании — у всех кислое выражение лица. И… Иванов. Самодовольный ублюдок.

Если бы я узнал раньше, что он замешан в этой каше, то убил бы его еще до того, как он заморочил голову отцу…

Замечаю, как он что-то шепчет Анжелике в коридоре. Она смотрит на него испуганно, вздрагивает. Знакомое выражение лица. Знаю я этот ее взгляд. Меня настораживает, но я сдерживаюсь, и не подхожу. Спишу ее нервозность на вчерашнюю ситуацию. На меня поглядывает с неприязнью, другого я и не ожидал.

Внутри кипит злость и беспокойство. Что этот ублюдок