Последняя. Испытание любовью - Ольга Вадимовна Гусейнова

Сейлиш поставил меня на камень, медленно провел губами дорожку поцелуев по моей шее, задержался на пульсирующей жилке, слегка прикусил кожу в самом чувствительном месте. Вздрогнув от удовольствия, я впилась пальцами в его плечи, а он тихо рассмеялся, и этот низкий, вибрирующий звук отозвался во мне волной сладкой дрожи.

– Дрожишь?! – улыбнулся он.

Я смущенно кивнула:

– Немножко…

Его пальцы приласкали мою скулу, перебрались на шею, затем скользнули по моей спине, вычерчивая невидимые узоры, от которых по коже разбегались горячие мурашки. Я потянулась к его лицу в ответной ласке, провела ладонью по белоснежным шелковистым волосам, поцеловала уголок рта, щеку, висок крошечными, легкими касаниями, стараясь запомнить каждую черту любимого лица.

Сейлиш замер, закрыв глаза, затем резко втянул воздух, сжал мои бедра и снова прижался ко мне, уже не нежно, а со страстью, которая бушевала в его глазах.

– Эйка, сейчас все серьезно, без шуток и игр, понимаешь? – прохрипел он, уткнувшись в мою шею.

– Понимаю.

– Значит, идем до конца? – вопрошали его почти черные от страсти глаза, а на губах играла улыбка.

– Идем! – улыбнулась я, теснее прижимаясь к нему.

– Тогда уходим! – как лихой заговорщик довольно подмигнул он.

Я успела лишь разочек моргнуть – и вот мы уже в моей спальне, под «звездным небом». Сейлиш поцеловал меня так, будто это наш первый и последний раз. И опять остались только пьяняще сладостные ощущения, жар наших тел в ночной прохладе, страстный шепот и запредельные эмоции.

И вдруг все прекратилось. Сейлиш коснулся рун на своих наручах – и меня затопило волной его энергии. Тело Сейлиша обрело яркий светящийся ореол, словно у него внутри появился мощный источник света, как у его белого дракона во время полета. Я восхищенно смотрела на этого потрясающего воображение мужчину:

– Какой же ты красивы-ый!..

Энергия загадочно пульсировала, словно повторяя сердечный ритм, и ощущалась, как и во время наших полетов, освежающим, живительным потоком. И я, ощутив разбуженный огонь в своей крови, бесстрашно шагнула в этот поток, как впервые в небо…

– Скажи, если будет неприятно или больно, только… – настойчиво прошептал Сейлиш, лаская, целуя, сводя с ума.

Мои пальцы путались в его волосах, притягивали ближе и теснее, из глубины души вновь вырвалось сокровенное:

– Сейлиш, я люблю тебя, слышишь. Так сильно люблю…

В ответ получила еще более порывистое, глубокое движение, черный опаляющий взгляд, жаркое прерывистое дыхание… и в завершение – шквал света, разогнавший сгустившуюся темноту, ослепил и наполнил меня до краев.

Сладкие судороги наслаждения постепенно затихали, но мы не хотели выпускать друг друга из объятий, продляя удовольствие быть вместе. Когда меня охватила приятная истома, Сейлиш улегся рядом, мягко приподнял мое лицо за подбородок и, глядя в глаза, тихо сказал:

– Я только твой, Эйка! Навсегда! Я буду любить тебя вечность!

Яркая страсть и это неожиданное признание, которое, наверное, мечтает услышать каждая женщина, вылились в такой поток эмоций и чувств, что у меня невольно потекли слезы.

– Эйка? – опешил мой возлюбленный. – Дракошка, ты чего плачешь?

– Потому что ты мой любимый свет! – прохлюпала я, уткнувшись Сейлишу грудь, по-прежнему сияющую.

– А плачешь почему? – недоумевал драконище, спешно глуша избыточную магию, которая волнами шла от него.

– Неужели женщине нельзя разочек-другой прослезиться от сильных чувств? – прошептала я, забираясь на переставшего сиять дракона.

Обняла его за шею и затихла, уткнувшись в ключицу, счастлива-а-я!

– Ладно, запомню на будущее: Эйка плачет только от счастья! Потому что я ни разу не видел, чтобы ты плакала из-за проблем, а их хватало.

– Я шаграйка, вообще-то, – гордо напомнила я, легонько прикусив Сейлиша за шею. – А шаграи не плачут.

– Вообще-то, ты теперь ранивирка и драконица, значит, тебе можно все! – хохотнул Сейлиш, ущипнув меня за выступающую часть ниже спины.

– Запомни, я тебя за язык не тянула! – встрепенулась я. – Как сказал, так и будет, все – значит, все! Попался, который щипался!

Мой драконище ухмыльнулся:

– Всегда найдется способ ограничить лишние «все». Так что на будущее советую не дергать моего дракона за хвост.

– Ой-ой-ой! – передразнила я с наигранной иронией. – Несмотря на истинность, моему отцу пришлось добиваться мамы. Так что возвращаю предупреждение на будущее: не дергай мою драконицу за хвост.

– Хорошо, буду только баловать! – расхохотался Сейлиш, да так, что его грудь подо мной ходуном ходила.

– Так-то! – оставила я за собой последнее слово, как делают женщины моего рода.

Глава 14

Черное пламя Хаоса

Когда-то, сейчас казалось в прошлой жизни, нам, невестам изначальных, пришлось пройти проверку на доверие, прыгнув со скалы. Впоследствии многие из нас осознали, что опять «прыгать» придется. Ведь в поиске истинной любви ничего не делается просто так. Все – со смыслом или дальним умыслом. И сегодня мы в этом убедились.

Местность, куда нас перенесли для проведения завершающего поиск испытания, напоминает горную долину, где проверяли нашу выдержку, силу духа и доверие к женихам, только скалистым рельефом. Накануне вечером нас предупредили, что в этой части Ранивира круглый год жарко. Нет, здесь стоит невыносимое пекло! Только-только ночь прошла, а воздух, уже сухой и обжигающе горячий, дрожит над раскаленными камнями, усиливая чудовищность окружающего ландшафта. Может, он совсем не остывает?

Куда ни посмотри, на чем не останови взгляд, все вокруг пыльно-черного цвета. Эта беспросветная чернота давила, действовала на глаза, на мысли, тревожно пахла костровищем, будоражила мой огонь, вытаскивала из глубины души все страхи и вызывала недостойное желание сбежать отсюда.

Огромная округлая каменная долина, окруженная высоченными горами с крутыми отвесными склонами, напоминает гигантский котел, из которого торчат искривленные черные скалы-останцы. Они так сильно кренятся друг к другу, что походят на скрюченные пальцы, готовые в любой момент сомкнуться и раздавить неугодных смертных. Но истинный ужас исходит не от них, а из центра площадки, очерченной кругом, где вздымается чудовищный трехгранный обелиск, чернее самой черноты, кажется, пожирающий не только свет, но и саму мысль о нем. От обелиска расходятся три равноудаленные канавки, делящие на три сектора зловещий, явно выжженный пламенем круг – немое предупреждение не пересекать эту границу, за которой только смерть.

Мы, двадцать четыре невесты, добравшиеся до заключительного испытания поиска истинной любви, стараниями гвардейца выстроились в ряд на большом расстоянии от зловещего обелиска, но нет-нет, да косили на него напряженным взглядом, выдававшим страх. Страх перед очередным прыжком в бездну. И я, и подруги уже побывали в печати