Танец со стеклом - Асия Шаманская

того, что я — дурак, только не ржи. Мне просто изменила первая попавшаяся женщина, и я потерял веру в людей. А ты после всех событий продолжаешь с любовью и добротой относиться к людям, оправдывать их и делать хорошие дела. И я в очередной раз понял, какая ты сильная. Прости, что сомневался в тебе.

— Прощаю, — утираю уже мелкие слёзки с уголков глаз. — Просто я знаю, что мои родители хотели бы именно этого. Чтобы я была вот такой. Они всегда были воплощением доброты, любви, верности. И они передали мне всё это, всю свою любовь. Их нет пять лет, а я всё ещё чувствую их тепло, заботу и любовь. Вот и всё.

— Мне очень жаль, что я не могу сказать твоим родителям спасибо за такую тебя.

— Можешь, — грустно улыбаюсь. — Я уверена, что они всё видят и слышат. Я сама с ними часто говорю.

И я знаю, что Марк не сочтёт меня сумасшедшей, не откажется, не разлюбит. Я знаю, что он, как и мама с папой, полностью меня понимает.

20

Тёмыч активно уговаривал Вику встречать Новый год с ним. Воронова весь мозг мой несчастный выклевала размышлениями о том, что это всё неправильно. Слишком быстро, да и она ещё замужем.

— Слушай, как ты меня достала. Мы с Марком переспали после двух свиданий, почти сразу начали жить вместе. Ерёмин вокруг тебя два месяца бегает, луну с неба готов достать, ничего не просит, а ты не хочешь просто встретить новый год.

— Ну это как-то серьёзно, Дан. Слишком по-семейному. Я боюсь.

— Тёмыч не укусит, не бойся. Вик, он ходит сам не свой уже сколько времени. Он тебе нравится? — подруга кивает. — Отлично. Чего боишься?

— Новой клетки. Я ещё от той не отошла.

— Поговори с ним. Объясни свои страхи. Всё решается разговором. В конце концов, я никогда не позволю Ерёмину обидеть тебя, Вик. Он и так этого не сделает, но на всякий знай, что я всегда рядом. Просто попроси, чтобы он не душил тебя, он поймёт. А так, ты о своём думаешь, он о своём.

— Ты права. Попробую. Спасибо тебе, — тянется Вика обниматься. — Мне так не хватало тебя. И этого спокойствия.

— И мне вас с Артёмом.

Мы с Викой болтаем за кофе и её фирменным пирогом, обсуждая наших знакомых и одноклассников. Воронова говорит, что слышала о разорении бизнеса Яна, и я понимаю, кто приложил руку. Не могу найти в себе сожаления.

А ближе к вечеру я делаю шикарный вечерний макияж, подчёркивая глаза красивыми чёрными стрелками. Надеваю новое платье, и выезжаю к Словецкому в офис. Если быть точнее, меня везут. Я уже предвкушаю его взгляд, скользящий по мне.

Беспрепятственно добираюсь до его кабинета, где Галя меня пропускает. Правда, в кабинете он не один. Там Николь. В ультра коротком платье.

— Прости, Марк, Галя сказала, что можно.

— Да, всё правильно, я сказал тебя пускать всегда, — вижу его напряжённый взгляд. Он смотрит на меня, а не на неё, ожидая реакции.

— Здравствуй, Николь.

— Привет, Дана, — с каким-то ехидством отвечает девушка.

— Ладно, Марк, я в машине тебя буду ждать, раз ты немного занят.

— Николь уже уходит.

— Вообще-то я хотела обсудить ещё кое-что.

— Обсуди всё, что она хотела, а я жду тебя в машине, — улыбаюсь. Не держу себя и подхожу к мужчине, чтобы чмокнуть его в щёку.

— Я быстро, — коротко прижимает меня к себе.

Нет, я не буду ревнивой истеричкой. Я же вижу, что он не хочет с ней говорить. Держу себя до самой машины, а потом выдыхаю. Меня слегка потряхивает, но я пытаюсь держаться.

— Тём, купи мне кофе, пожалуйста где-нибудь.

— Всё в порядке? — хмурится начальник охраны.

— Да.

— Ладно.

Остаюсь одна в машине. Считаю до десяти, а потом обратно. Впиваюсь ногтями в кожу ладоней. Глубоко дышу, чтобы не заплакать. Вижу Артёма, и выхожу на улицу. На улице было ощутимо холодно, а я не особо тепло одевалась, поэтому мороз сейчас сыграл мне на руку.

— Дан, ты чего? Холодно ведь.

— Нормально. В самый раз. За кофе спасибо.

— Да что случилось?

— Там Николь у Марка.

— И что? — удивлённо спрашивает Тёма. — Он тебя выгнал?

— Нет, я сама ушла. Она о чём-то хотела поговорить, а я не намерена стоять надзирателем.

Артём присвистывает.

— Ничего себе. А Ника ему всегда истерики закатывала.

— Правда?

Тёма кивает.

— И чего, боишься теперь?

— Не знаю, — какое-то беспокойство внутри сидит. — Всё же ведь жена бывшая. Мало ли, знаешь, чувства вспыхнут.

— Если к ней, то только чувство ненависти. Ну, может ещё жалость. Николь — не та девушка, к кому возвращаются.

— Она достаточно эффектна.

— И, знаешь, это привело к чему? Это единственное, что в ней есть. Красивая мордашка.

— Спасибо, Тём, — улыбаюсь, отпивая горячий кофе.

Перед глазами неосознанно проносятся картинки того, как они едут вместе в лифте, но я их отгоняю. Заполняю нашими воспоминаниями. Как мы в лифте целовались, и в машине, и в подъезде, и везде вообще.

Вижу выходящую Николь, которая с гордым видом идёт к своей машине. Через пару минут выходит Словецкий, который заприметив меня на улице, ускоряет шаг.

— Дана, тебя вот эта вот погода на улице вообще ни разу не смущает, да? — притягивает за талию.

— А я говорил ей, — говорит Тёма и садится в машину.

— Вообще нет. Да я горячим кофе компенсировала. Едем?

— Всё хорошо?

— Ты со мной. Получается, что да.

— И тебе не интересно, что она хотела?

Задумываюсь. Интересно? Нет, не особо. Если захочет, то сам расскажет.

— Если тебе хочется рассказать, я выслушаю. А если нет, то пытать не буду.

— А я бы пытал.

— А я знаю.