Беззвучная нота - Нелия Аларкон

все трудности, чтобы получить стипендию в Redwood Prep. В конечном итоге стала учительницей в элитной академии, где я мою полы и выношу мусор.

Удавшаяся.

Ведомая.

Сильная.

Грейс Джеймисон — не та женщина, которая видит видения своей умершей лучшей подруги. Она не та, у кого, как назвали бы большинство в медицинском сообществе, психическое расстройство.

Все это время, что я видела Слоан, принимала ее с сухим безразличием. В основном потому что если бы я слишком глубоко в нее вникала, я бы раскопала что-то вроде травмы.

И женщины, похожие на меня…

Если мы падаем в кроличью нору травмы, то выбраться оттуда уже не получится. Так что лучше просто похоронить это. Чтобы продолжать. Чтобы быть сильной.

Сильной.

Я всегда была сильной.

Зейн обхватывает мою челюсть, проводя большим пальцем по моей щеке.

— Посмотри на меня.

Я откидываю голову назад.

Он крепко держит меня и приподнимает мой подбородок, пока я не смотрю в его решительное лицо.

— Ты в безопасности.

Мой пульс колотится в венах.

Он проводит по моей линии подбородка.

— Со мной ты в безопасности.

Его хватка на моей челюсти сжимается ровно настолько, что у меня перехватывает дыхание. Я издаю тихую трель, звук, который определенно не сильный.

— Ты веришь в это? — требует Зейн, его голос дымчатый и низкий.

— Я… верю.

Он улыбается, опасной, мощной улыбкой. Напоминая мне, что он брат, у которого женщины едят из рук не просто так.

Его взгляд устремляется к моим губам, в нем быстрое, явное желание.

Я тоже это чувствую.

Пальцы впиваются в его массивные, обнаженные бицепсы, я поднимаюсь на цыпочки, увлекаемая волной, которую даже не могу описать или убежать.

Но в последний момент я отвожу взгляд и вижу Слоан.

Внезапно я замираю.

Медленно, нежно, кончиками пальцев касаясь моих губ, Зейн ждет.

— Я не могу поцеловать тебя сейчас.

— Почему? Потому что оно наблюдает? — шепчет он.

— Потому что, — я напрягаюсь, — она исчезает, когда мы соприкасаемся.

Слоан порхает вокруг меня.

Наконец-то. Я думала, что снова улечу.

— Она? — Зейн наклоняет голову.

— Это Слоан, — признаюсь я.

Удивление, замешательство, а затем тихое понимание мелькают на его прекрасно высеченном лице. Он кивает себе, как будто это имеет смысл, а затем спрашивает:

— Где она сейчас?

Я морщусь и показываю пальцем.

Слоан стоит рядом со мной и застенчиво смотрит на Зейна.

Не знаю, почему я вдруг почувствовала себя так неловко. Он такой горячий, Грейс. Его лицо буквально неземное. Это заставляет меня нервничать.

— Привет, — говорит Зейн Слоан.

Привет.

— Я Зейн Кросс, муж Грейс. Я всегда хотел с тобой познакомиться.

— А ты? — бормочу я.

— Она спрашивает? — уточняет он.

Я пожимаю плечами, смущаясь признаться, что это я.

Но Зейн принимает это спокойно. Он поворачивается обратно к Слоан.

— Я. Я хотел поблагодарить тебя… за то, что ты подруга Грейс. — За заявлением следует озорная ухмылка. — Заставить ее выйти из своей раковины, должно быть, ты была жесткой. — Он наклоняется. — Мы оба знаем, что у нее аллергия на веселье.

Мои губы дергаются.

Слоан громко смеется.

— Но это же фасад, да? Она не только очень веселая, она еще и самый щедрый и преданный человек, которого ты когда-либо встречал. Такая, какой ты хотела бы видеть ее рядом с собой. Но она очень скучала по тебе. Больно думать, как одиноко она себя чувствовала, когда тебя не стало.

Мое сердце внезапно становится тонким, как бумага, и этот разговор разрывает его на мелкие кусочки. Я чувствую, как слезы наворачиваются на глаза.

Слоан выглядит такой же плаксивой.

Ладно. Беру свои слова обратно. Самое горячее в нем — не его лицо и не его мускулы. Это его любовь к тебе.

Зейн разворачивается, чтобы спросить меня:

— Что она сказала?

— Она впечатлена.

— По моему прессу?

Он выглядит так, будто искренне задает этот вопрос. Я ухмыляюсь.

— Нет.

Вот и все!

Внезапная вспышка гнева Слоан заставляет меня подпрыгнуть.

— Что это? — спрашиваю я ее.

— Что это? — Зейн переводит взгляд с меня на Слоан, ничуть не смущаясь того, что, я уверена, вместо человека он видит пустое пространство.

Слоан подпрыгивает на цыпочках.

Любовь. Семья. Мама… Мать Славно умерла двадцать лет назад. Он ставил за нее свечи каждый год. Каждый. Год.

Я останавливаюсь. Мое дыхание становится учащенным и пустым. Озираясь по сторонам, бросаюсь к своему мобильному телефону.

— Ладно, детка. Поговори со мной, — обеспокоенно говорит Зейн.

— Любовь.

Он выглядит шокированным.

— Ты меня любишь?

— Нет, нет. Слоан что-то сказала о любви.

— Скажи Слоан, я женатый человек.

— Нет, это про Славно.

— Ты любишь Славно?

Я собираюсь дать ему пощечину.

— Зейн, Славно хотел спасти свою бабушку. Он подлый, но даже у самых плохих людей есть любовь к своей семье. Где она?

Где это?

— Что ты ищешь? — спрашивает Зейн.

Я открываю защищенную папку на своем телефоне и прокручиваю, пока не нахожу фотографии всех полицейских допросов и газетных вырезок из моего расследования. Я каталогизировала их в своем телефоне на случай, если когда-нибудь потеряю физические файлы.

— Вот! — торжествующе увеличиваю я масштаб.

— Церковь?

Подхожу к Зейну, мои глаза сияют.

— Мать Славно ходила в эту церковь. Он ставил за нее свечку каждый год после ее смерти. Когда попал в тюрьму, его бабушка взяла на себя его обязанности. Даже в доме престарелых она никогда не забывала. Она бормотала об этом, когда мы отправили ее к семье.

Замешательство длится всего секунду, прежде чем он бросается к своей сумке и достает свой мобильный телефон.

— Я попрошу Финна проверить, нет ли поблизости каких-нибудь ячеек для хранения вещей.

Скажи ему, что это может быть ближайшая станция метро или магазин у дома.

— Слоан говорит, что это может быть на станции метро или в магазине.

— Понял, — говорит Зейн, отходя в сторону, чтобы сделать звонок.

Я наблюдаю, как он подносит телефон к уху и твердо разговаривает с Финном.

Ты пускаешь слюни.

— Ты пускаешь слюни, — ворчу я смущенно.

Пожалуйста, пожалуйста, перестань меня отталкивать, когда вы двое раздеваетесь? Я действительно хочу посмотреть.

— Во-первых, мы не будем спать вместе в ближайшее время. Во-вторых, фу, ты извращенка. В-третьих, я не знаю, что заставляет тебя исчезать. Я же не делаю это специально.

Не ври. Тебе так хочется на него наброситься прямо сейчас.

— И почему ты так в этом уверена? — отвечаю я самоуверенно, но в глубине души в ее замечании есть доля истины.

Может ли кто-нибудь меня за это винить?

У Зейна Кросса серебряный язык.

Серебряный язык, способный делать множество вещей помимо разговоров…

Грейс, если