Мой вид любви - Никки Эш

Его губы в форме сердечка образуют самую симпатичную букву «О» из возможных, когда он обхватывает ими соску на бутылочке. Я наблюдаю, как он поглощает свою еду, проглатывая каждую унцию, так жадно, как будто умирает с голоду. Когда сын заканчивает, я поднимаю его, чтобы он мог отрыгнуть, что он и делает.

— Ты не обязан этого делать, — со смехом произносит Микаэла.

Но вместо еды всё моё внимание приковано к Эр Джею, и я шокирован тем, насколько он вырос. Четыре месяца кажутся целой вечностью, когда речь заходит о том, как быстро растут дети. В последний раз, когда я держал его на руках, он был крошечным, с мягкой и кое где обвисшей кожей. Но теперь у него уже появились мускулы и детский жирок. Он всё меньше похож на младенца, а больше стал походить на крошечного, живого, дышащего человечка.

После завершения ужина, мы просто отдыхаем, болтаем всякую чушь и навёрстываем упущенное. Когда же Эр Джей вновь начинает капризничать, Микаэла сообщает мне, что это потому, что ему скоро пора спать. Попрощавшись, мы возвращаемся домой. Прогулка с Эр Джеем проходит в тишине, мы оба погружены в свои мысли. Я не уверен, что знаю, что творится у неё в голове, но что касается меня: я просто рад оказаться дома и готов, наконец, начать жить своей жизнью со своей семьей. Потому что это то, что мы есть — семья. Я надеюсь, наша с Микаэлой близость была не единичной, и что когда мы вернёмся домой, то будем жить в одной комнате. Я не ожидал, что, вернувшись домой, обнаружу, что мои вещи будут перевезены в её дом. Я планировал добиваться от неё подобного до победного и долго убеждать быть со мной. Не то чтобы я жалуюсь, но точно не знаю, на какой стадии наши отношения находятся, и признаться боюсь спрашивать. Называйте меня трусом, если хотите, но я не хочу даже упоминать об этом и те самым возможно упустить свой шанс быть со своей семьей.

— Мне нужно помыть Эр Джея, — произносит Микаэла, как только мы входим в дом. — По большей части, у него хороший график. Он ложится спать после ванны и бутылочки, просыпаясь только один раз посреди ночи, чтобы я сменила ему подгузник и дала поесть. Он даже иногда спит до шести.

— Могу я чем-нибудь помочь?

— Конечно.

Мы делаем всё вместе — купаем Эр Джея, переодеваем его в пижаму, а затем даём последнюю бутылочку на ночь, прежде чем уложить спать. Его веки уже едва открываются, и сын почти готов отойти ко сну, когда Микаэла укладывает его в кроватку, накрывая маленькое тельце одеялом. Она выключает свет и заводит детскую карусель, которая висит над кроваткой. Она вращается, вместе с этим начинает играть тихая музыка, и глаза Эр Джея закрываются ещё до того, как игрушка делает полный оборот.

— Я устала, — произносит Микаэла, снимая одежду и надевая пижаму. — Я даже не знаю, как ты всё ещё держишься на ногах и с открытыми глазами, — она идёт в ванную и чистит зубы.

— Наверное, адреналин, — признаю я, следуя её примеру, переодеваюсь и чищу зубы. Мои вещи всё ещё в грузовике, но Микаэла купила для меня новую.

Как только мы оба ложимся спать, она забирается на одну сторону, а я — на другую. Это будет первый раз, когда мы будем спать вместе с тех самых пор, когда жили в пляжном домике. Мы провели пару ночей вместе, когда Эр Джей только родился, прежде чем она попросила уединения, но мы не спали всю ночь, почти всё время заботясь о нашем сыне, а в последнюю ночь перед моим отъездом я почти всю ночь не спал, наблюдая, как они с Эр Джеем спят.

Микаэла прижимается ко мне всем телом и кладёт голову мне на грудь.

— Как приятно, — бормочет она сквозь зевок.

— Быть вместе?

— Да, это… Но также знать, что ты дома в безопасности. Мне больше не придётся беспокоиться о тебе. Мы можем просто… быть вместе, — зевнув в последний раз, она теснее прижимается ко мне, и несколько секунд спустя тишину заполняет её тихий храп.

Наверное, и мне следует всё-таки поспать, но мне всегда трудно возвращаться к мирной жизни, тем более после почти года проведённого в пустыне и сна на чертовски жёсткой кровати, и постоянной необходимости быть начеку. Не помогает и то, что здесь сейчас девять вечера, в Афганистане в это время девять утра. Я всеми силами заставляю своё тело расслабиться, но, когда понимаю, что не получается, сосредотачиваю своё внимание на Микаэле и наблюдаю, как она мирно спит. Если не считать ночей, проведённых вместе в пляжном домике, в которые мы в основном находились под звёздами, или, как мы падали в постель обессиленными, я не проводил много времени в постели с женщиной. Я был женат на Лоре много лет, но мы спали в разных комнатах. Она ходила в школу и допоздна занималась, и каким-то образом комната, предназначенная под кабинет, превратилась в её комнату. А потом, когда она начала работать медсестрой, а позже практикующей медсестрой, во время моего пребывания дома, мы работали в разные часы, поэтому она продолжала спать в другой комнате. Сами того не осознавая, это стало нашей нормой.

Микаэла ворочается во сне, её голова отрывается от моей груди, а тело двигается словно рыба, оказавшееся на суше, но она прихватывает с собой одеяло. Я опускаю взгляд на себя, оказавшемуся без одеяла и смеюсь. Она проделывала то же самое в пляжном домике.

Чертовски восхитительный забиратель одеял.

Обнимая её сзади, я утыкаюсь лицом в её шею и позволяю мягкому звуку её сопения убаюкать меня.

Глава 32

Микаэла

Звук поскуливания Эр Джея через монитор пробуждает ото сна. Когда я переворачиваюсь, то натыкаюсь на твёрдую стену, из-за чего чуть не падаю с кровати в шоке и замешательстве. Мои глаза распахиваются, и я обнаруживаю Райана, который спит рядом со мной и храпит… не так уж и тихо. Я улыбаюсь, моё сердце радуется, что он дома, в безопасности, в постели. Мы не обсуждали его пребывание в Афганистане, и, если честно, я не хочу этого делать. Меня вполне устраивает оставаться в неведении как можно дольше.

Скулёж Эр Джея становится громче, поэтому я выключаю монитор и, спотыкаясь, встаю с кровати, чтобы переодеть и покормить его.

Хватаю бутылочку, которую готовлю каждый вечер, чтобы мне не приходилось делать это в момент,