Присвоенная Драконом - Полина Верховцева

В поисках подвоха ко мне подошел каждый из дознавателей, чесса Витони сто раз уточнила, а отказался ли на самом деле от меня саорец, но ничего не менялось.

В конце концов, они были вынуждены признать, что я не обманывала. Договор с хозяином до сих пор действовал.

– И что теперь? – хмуро спросила Витони.

– Если это отголоски прошлой связи, то можно попытаться от них избавиться, – сказал пожилой дознаватель с выбритыми висками, испещренными какими-то символами, и пышной серебристой метелкой на самой макушке.

Он подошел ко мне и приказал:

– Смотри в глаза.

Сам положил руки мне на плечи и начал то ли мычать, то ли что-то напевать про себя.

Я изо всех сил пыталась удержать взгляд на морщинистом лице, но он упрямо полз наверх, на торжественно топорщащийся пучок волос и виски.

Рассмотрев хорошенько символы, набитые на них, я смогла прочитать и суть: Правду видят сердцем.

Что-то я сомневалась в этом. Мое сердце точно было слепым, когда делало свой выбор.

От напряжения у мага выступил пот на лбу. Мужчина весь дрожал и надрывно втягивал воздух, а я…я не чувствовала ничего кроме прикосновения к своим плечам.

– Ну, что там? – не выдержала чесса.

– Не получается. Связь не похожа на остаточную.

Ей этот ответ не понравился, и она впилась в меня ястребиным взглядом:

– Ты уверена, что Саорец отпустил тебя?

– Да.

А у самой завибрировало в груди. Заломило так сильно, что пришлось рвано вздохнуть, чтобы унять внезапно вспыхнувшую дрожь.

Кириан ведь отказался. Я слышала это своими собственными ушами. Слышала, каждое слово… Он чеканил их чуть ли не по слогам, холодно, уверено, без колебаний.

Если только…

Додумать я не успела, потому что слово взял главный дознаватель:

– Значит, нам придется прибегнуть к помощи менталиста.

В комнате воцарилась тишина, а у меня самой что-то нехорошо шевельнулось внутри.

Слышала я про менталистов, когда училась в академии. Страшные люди. Способны заставить человека раскрыть любую тайну, даже ту, что скрыта кровными чарами или смертельной клятвой. Могут лишить воли и сознания, переделать человека так, что он станет совсем другим.

В Май-Брохе ходили страшилки, что если плохо учиться и не слушаться преподавателей, то придет менталист и сделает из тебя непокорную заучку, которую ничего кроме книг в этой жизни больше волновать не будет.

Учеба осталась позади, а страхи остались.

– Я не хочу менталиста.

В ответ на мое возражение, чесса Витони равнодушно сказала:

– Два варианта. Казним твоего саорца – и ты освободишься. Или казним и тебя запечатает, тогда придется ждать, когда связь истончится и исчезнет. Может год, может два. Жаль, что не все доживут до этого момента. Меня любой вариант устраивает. А тебя?

– Не давите на девочку, – сказал дознаватель, – ни один менталист не будет работать против воли человека. Это бесполезно. Вы это прекрасно знаете. Она должна сама, по доброй воли согласиться на контакт. Таковы правила.

В здравом уме согласиться на то, чтобы кто-то копался у тебя в голове? Разрешить выпотрошить воспоминания, чувства, вывернуть наизнанку душу?

Только самые отчаявшиеся люди готовы на это пойти.

Такие как я…

Чесса Витони права – у меня не было времени на капризы. Помощь родителям нужна была здесь и сейчас. Так что:

– Хорошо, я согласна.

Дальше, я словно в тумане слушала, как главный дознаватель велел отправить гонца в обитель разума и пригласить в столицу самого сильного менталиста. Такого, чтобы справился с влиянием непокорной Саоры.

– Когда он прибудет? – понуро спросила я, чувствуя себя совершенно беззащитной перед надвигающейся тьмой.

– Два дня, если отправится сразу после получения письма от гонца. Но учитывая, что менталисты – народ чопорный и неторопливый, то скорее даже три.

Тогда я обернулась к чессе:

– Мне нужны гарантии, что за это время родителям не станет хуже. Я хочу видеть их, быть рядом с ними, чтобы сгладить влияние омута

– Ты смеешь торговаться?

– Да. Кроме них у меня никого не осталось, и если с ними что-то случится – все наши договорённости потеряют силу.

Она недовольно поджала губы, явно борясь с желанием отказать, потом все-таки сдалась:

– Хорошо. Я распоряжусь, чтобы тебя к ним пускали дважды в день.

– Спасибо, чессса Витони, я никогда не сомневалась в вашей отзывчивости.

Бывшая наставница метнула в меня свирепый взгляд, но ничего не сказала.

Глава 19

Из здания суда я выходила с жуткой головной болью. Будто меня прямо там менталист поймал в сети и хорошенько приложил своим даром.

Конечно, этого не случилось, но все эти дознаватели и маги тоже имели сильное влияние и вымотали меня так, что хотелось только одного – упасть в кровать и спать до тех пор, пока не заболят бока.

Только времени не было.

У меня ни на что не было времени… Сплошная карусель, в которой я куда-то бежала, пытаясь хоть что-то успеть.

Недовольная чесса Витони шла впереди, жестко вбивая каждый шаг в брусчатку. И пусть я не видела ее лица, но точно могла сказать, что бывшая наставница крайне недовольна мной. Это читалось в прямой жесткой спине и развороте плеч.

Поэтому я не стала жаловаться. Ни на головную боль, ни на слабость, ни на дикую резь в глазах, в которые будто песка насыпали. Просто шла за чессой и молчала.

На пути нам попался мальчишка посыльный и Витони, подозвав его жестом, отдала распоряжение:

– Предупреди в темнице, что через час в особый отсек пожалуют гости.

Он поклонился чуть ли не до самой земли и побежал исполнять приказ высокородной дамы, а мы продолжили путь.

Как ни странно, но Витони привела меня не в комнату, а в крыло для слуг:

– Накормить ее. И поплотнее.

Надо же, какая неожиданная забота.

Только я не обольщалась и была права, потому что, отдав распоряжение, она обратилась ко мне:

– Контакт с менталистом отнимает много сил, а ты выглядишь как зеленая поганка. Ты должна быть сытой и бодрой, а не умирающей мухой, которая еле жужжит. Поэтому будешь приходить сюда трижды в день. Съедать все, что дадут. Поняла?

У меня не было ни настроения, ни голода, но спорить я не стала. Сказали есть, значит, буду есть. Силы и правда нужны – не хочется появляться перед родителями в образе бледной тени. Не хватало еще, чтобы они беспокоились о моем самочувствии, им и так не сладко.

Мне принесли наваристый суп в глиняном горшочке, накрытом пышной ароматной