Измена: (не) прощу дракона - Екатерина Семенова

Я спустилась. Милли в красках рассказывала, как прошёл их день, как «одичал» Стефан и как безобразно распоясались соседские мальчишки. Я ходила следом, улыбалась, разговаривала, но словно в тумане, словно и не я вовсе. Порывалась открыться Милли, набиралась смелости, но в последний момент останавливалась. «Нет, не время. Моя маленькая личная тайна. Мой маленький мирок. Пока только мой».

Несколько следующих дней чувствовала себя застенчиво и неловко, привыкая к новому очаровательному положению. Вроде всё было как всегда, но словно свет и тишина поселились в душе.

И как совершенная неожиданность возникло передо мной письмо от Флориана, которое с поклоном подал слуга.

«Моя милая Рэй, надеюсь, ты здорова, и у тебя всё хорошо.

Прости, что долго не писал: не было возможности из-за особых указаний Его императорского Величества, да и мне нечего было тебе сообщить.

Но сейчас спешу поделиться радостной новостью — инцидент с феноменом Эвермара считается исчерпанным. И более того, общими усилиями удалось двух упрямых правителей склонить к рациональному общению. Они даже заключили договор сотрудничества! Наконец, можно сказать, что угроза войны с Эвермаром миновала.

В честь этого события во дворце состоится большой праздничный вечер в присутствии самого императора. Даже на несколько часов я не могу вырваться домой и навестить тебя — делегации в полном составе приказано явиться во дворец. Прошу, заклинаю, приезжай и ты. Я прекрасно помню, как мечталось тебе увидеть дворцовую кутерьму вживую. Да и герцог Тахарис рассказал мне о твоём обещании посетить дворец. Честно скажу, мучительная ревность терзает меня, но понимаю, что не имею права что-либо диктовать тебе. Трудно найти что-то более глубокое, чем моё раскаяние, и более крепкое, чем моя любовь к тебе, Аурелия. Мне жутко тревожно, и с замиранием сердца я жду твоего решения. Пока же упование на твою благосклонность даёт мне силы двигаться, работать, общаться — хоть как-то жить.

Лелею надежду увидеть тебя в скором времени во дворце. В конверте на пригласительный карточке ты найдёшь подробности предстоящего мероприятия. Хочу видеть тебя, твою милую, очаровательную, кроткую улыбку. Но если решишь иначе и не приедешь, то знай — как только торжество закончится, я мигом примчусь домой. К тебе.

Как бы ни сложилось, до скорой встречи! Твой навеки Р.»

С коротким вздохом я отложила письмо. «Значит, возвращается. И разговора нам не избежать. Через сколько будет заметен живот? Сколько я смогу скрывать своё состояние? И надо ли?»

Ещё ничего для себя не определив, не приняв никакого решения, я достала карточку. «Пять, ровно пять дней до торжества».

Вернее всего посоветоваться с Милли, но я не хотела. Она права, я должна решить всё сама. Тем более придётся признаться, откуда вдруг ребёнок — я так и не рассказала ей о тех ночах, что провела с Флорианом после расставания.

Я шагнула к большому окну. День выдался прохладным, пасмурным. Треск поленьев в камине смешивался с настойчивым шёпотом ветра за окном. Больше всего на свете хотелось пойти шить чепчики и распашонки, самые лучшие, самые красивые в мире, но это уж явно намекнуло бы на мою беременность. Как бы ни хотелось сосредоточиться на себе, раствориться в новых ощущениях, отгородиться от всех проблем, но пора было становиться взрослой и брать ответственность за свою судьбу. «Ведь пройдёт немного времени, и я буду отвечать уже за две жизни. Каким он будет, мой ребёнок? Что ему достанется от отца, а что от меня?» Я вспомнила, какими маленькими рождаются младенцы, и нестерпимо захотела увидеть крошечные пальчики своего сыночка, заглянуть в его личико, прижать к груди беспомощного малютку. Так сильно, что будущие месяцы беременности казались мне теперь вечностью.

«Жду нашей встречи, малыш, — прошептала я, поглаживая живот. — А пока огорошим твоего папочку. Или нет. Посмотрим, заслужил ли он новость о тебе».

Глава 42

Корсет с открытой шнуровкой плотно обхватывал тело, а летящая юбка из органзы и шифона красивыми крупными волнами ниспадала к полу. Это белое платье я сшила одним из первых, но ещё ни разу не надевала: считала его излишне простым, но именно сейчас мне хотелось чистого силуэта, нежности, женственности. Из украшательств только пояс, расшитый жемчугом, да драпировка на корсете. Вырез лодочкой и спущенные рукава из мягкого кружева придавали утончённости, плавности линиям. Белые атласные туфли, жемчужные серьги, жемчужное ожерелье с серебром и больше ничего — никакой вычурности. Во дворец следовало бы надеть что-то яркое, броское, самое богатое, но я не стала бороться с желанием надеть именно это лаконичное белое платье.

Ступив на самую первую ступеньку самой первой лестницы я погрузилась в суету императорского дворца. Мурашки бежали от грандиозности залов, утопленных в роскоши золота и драгоценностей. Магии же здесь было столько, сколько я никогда не видела. Даже самая редкая, водная, была здесь в избытке. Чего стоили только струи воды, стекающие по одной из стен огромного холла и исчезающие прямо над полом. Украдкой рассматривая дворец, я медленно шагала вместе с другими приглашёнными по светящейся тысячами искорок дорожке на полу. Такая же дорожка была на потолке, и словно две реки из света сопровождали нас до тронного зала.

Парадно и пышно одетые гости разноцветным шумным потоком вливались в сверкающий великолепием зал, здоровались, кланялись друг другу, беседовали. Я тоже как все улыбалась, приветствовала знакомых, отвечала на ничего не значащие фразы и абсолютно формальные комплименты. Среди гостей я разглядела и леди Дасию в золотом платье и массивными бриллиантами на руках и морщинистой шее. В окружении таких же почтенных старушек — жён и вдов драконов — она высокомерно оглядывала зал и снисходительно, всем видом показывая, что делает одолжение, отзывалась на приветствия гостей. Мне стало противно: «И этому она меня учила? Это представлялось идеалом герцогини?»

Я отвернулась и, чтобы немного отвлечься от мелькания людей, подняла глаза к высокому рельефному потолку, украшенному замысловатой золочёной лепниной и фигурками зверей и птиц. Чувствовала я себя дурно. Тяжёлые запахи духов, вспотевших тел, цветов, расставленных в высоких вазах, перемешивались и вызывали приступы тошноты. От слишком громкой музыки, гомона гостей болела голова. Хотелось на воздух и тишины. Большой беспокойный дворцовый мир оказался никакой не сказкой и совсем не гармонировал с тем светом, который озарял меня изнутри. Беременность делала меня бесконечно счастливой. Горечи придавал только Флориан и противоречивое, теперь и мне самой неясное отношение к нашей разлуке. Исподволь оживали чувства к Флориану, я всё чаще задумывалась, что возможно, стоит его простить. «Наши отношения