Развод. Бумерангом по самые я... - Каролина Шевцова

Растила же всех одинаково. Или просто люди разные, и дальше, как ни воспитывай, основа заложена при рождении? Я как педагог знаю, можно только скорректировать характер ребенка, но изменить полностью, не поломав его при этом, нельзя.

Так чего ждать от девочек, которые с детства относились к отцу как к Боженьке, сошедшему с небес на нашу грешную землю? Так что я даже не удивлена, что близняшки в итоге выбрали не меня, а великого светлоокого Казанского.

- Ом, - тихо шепчет Тимофей, - в конце недели Янус с Полинусом прилетают.

Я киваю, делая вид, что мне плевать.

Дожили. О прилёте собственных детей узнаю от пасынка.

Господи, как так вышло?

- Они просили меня встретить их, поговорить. Ну, до того, как они приедут к отцу, - продолжает Тим, - а я отказался. И кажется, немного им нагрубил.

- Немного?

- Ну, я от своих слов не отказываюсь, сестры у меня безмозглые! – Вспыхивает Тимофей. - И обзывал я их по делу, даже если со стороны это звучало грубо. Короче… че я тут перед тобой… посрались мы в хламину. Вот!

- Помиритесь, - говорю автоматически.

- Мы-то? Обязательно. А ты?

Молчу. Думаю.

Нет, я не удивилась их выбору. Это было предсказуемо, как финал дешёвой мелодрамы. Но от этого не менее больно. Потому что они – мои дети. Пусть взбалмошные, избалованные и... порой до того дурные девки, что иногда хочется, ткнуть их аккуратные носы в томик Макаренко, но… но это мои дурные девки, и я очень люблю их. И очень хочу, чтобы весь этот мрак между нами наконец закончился!

- Мы тоже помиримся, - наконец отвечаю. - Когда-нибудь.

- А если нет? Ты же видела этого… - Тимофей презрительно кривит губы. - Отец им такого наговорит, он же сам верит в то, что стал жертвой твоей тирании! Любовь у него истинная, млять! А она… она просто шлюха. Даже хуже, потому что шлюхи знают, что делают плохое, и где-то глубоко внутри стыдятся своего выбора, а Лена уверена, что ей все должны! По праву рождения обязаны и не понимает, почему ты еще не прибежала к ней на поклон.

- Тим, хватит, мне неприятно.

- Ладно, прости. - Он тут же сникает, - просто я очень злюсь, что из-за одной обиженной девочки разрушилось столько судеб.

- И слава Богу, что разрушилось, - вдруг вступает Влад.

Он вернулся так тихо, что мы оба его не заметили. Яшин подходит ко мне, кладет руки мне на талию и украдкой целует в плечо. Так просто, будто делал это всегда. Но так интимно, что даже у Тима уши краснеют.

А я? Я готова провалиться под землю со стыда!

Мне до сих пор трудно привыкнуть, что в моем возрасте можно вот так держаться за ручки и все время пытаться коснуться друг друга. С Владленом никогда не было ничего подобного. Там всё по протоколу: ни лишнего взгляда, ни случайного поцелуя. Даже в щечку. Не дай Бог кто увидит - вдруг подумают, что мы... люди.

Актуальный муж доказывал, что в первую очередь мы союзники, партнеры.

А бывший… этот хочет кричать всем на свете, что я теперь его женщина.

А я… Я даже сама не знаю, его ли я.

Чувствуя неловкость, отодвигаюсь, предварительно сняв ладони Яшина со своей талии. Надо будет еще раз поговорить с Владом о дистанции. Хотя бы при Тиме и подчинённых.

Тимофей, чтобы замять это странное чувство между нами, переводит тему и спрашивает у Влада:

- Как родитель? Надеюсь, ты его не убил?

- Даже пальцем не тронул, - Яшин разводит руками с преувеличенной серьезностью. - Хотя мог бы.

Тим хватается за сердце:

- Спасибо, что пощадил моего бедного папочку! А то я бы остался сиротой. Хотя… - он подмигивает и тянется к пластиковому стаканчику у себя на тумбе. – Тогда вам двоим было бы проще меня усыновить.

Ну вот, не зря Тимофею водичка пригодилась, пока я кашляю, пасынок пытается впихнуть мне в руки стакан с бесценной жидкостью, чтобы та хоть немного сняла приступ. Успокоившись, кошусь на Яшина, тот по-прежнему невозмутим.

- Идея не плоха, - чешет он бороду, - я всегда мечтал о трех сыновьях, чтобы как в былинах. Но ты, Тимофей, слишком старый, чтобы мы тебя усыновляли. Так что – извини, дружище, придется тебе как-нибудь самому бороться с дурной наследственностью Казанского.

Что-то неприятное царапается у меня внутри. Не отказ Яшина, разумеется, просьбу Тима об усыновлении я даже не восприняла всерьез. Но в самом ответе звучит что-то неправильное, а что, не могу понять. Стараюсь отогнать от себя гаденькое чувство.

- Ой, да ладно вам, - делаю большой глоток. - Давайте лучше про ресторан. Тим, это ты фото для последней статьи подбирал? Просто мрак, такое ощущение, что это не гастрообзор, а сводка новостей об очередном землетрясении. На кухню вообще без слез не взглянешь!

- Я эти снимки еще с ремонта храню. Хотел на стол спящих котов прифотошопить, но решил, что это перебор.

Я смеюсь, но тут же добавляю:

- Спасибо тебе и твоим друзьям. Без вас бы не получилось так убедительно.

Тим пожимает плечами:

- Омка, целый год без выходных. Мне эта больница как самый долгожданный отпуск!

В этот момент Влад снова обнимает меня, его пальцы слегка сжимают мою руку. Я пытаюсь отстраниться, но он только крепче прижимает меня к себе.

- Главное, что никто посторонний не пострадал, - говорю я, делая вид, что не замечаю его пальцы на своем плече. - Я бы никогда не позволила травить людей ради этого.

- Знаем, знаем, наша Карина Викторовна - белая и пушистая, - смеется Тим.

Влад тихонько гладит меня по спине, будто случайно, но так, что мурашки бегут по коже.

- А что, если мы еще пару статей закажем? - предлагает он. - Например, про то, как Казанский героически травил крыс в собственном ресторане. И главное ни одного плохого слова! Только пафос, только хардкор!

- Хватит!