Мой истинный – злодей любовного романа - Таня Свон

серых и темно-фиолетовых тонах. Вижу несколько кресел возле круглого столика в гостиной, большой платяной шкаф и книжные полки. У одной из стен – разведенный камин. А прямо напротив него… Приоткрытая дверь в спальню.

Смотрю на широкую кровать под полупрозрачным сливовым балдахином и почему-то заливаюсь новым жаром.

Предчувствие подсказывает, что сегодня мне еще не раз предстоит краснеть.

63

— Садись, — Калеб указывает на одно из кресел, а сам отходит к стеллажу.

Я послушно опускаюсь на мягкое сиденье и слежу за тем, как принц, одетый в легкие штаны и рубашку, что-то ищет на полках. Скоро из-за книг он достает крохотный бутылек, находит в выдвижных ящиках чистую тряпицу и возвращается ко мне.

— Это экстракт огнелистника, — Калеб придвигает второе кресло поближе ко мне и показывает бутылочку. Прозрачная, полная светло-коричневой жидкости. – Обычно его используют, чтобы парой капель превратить любой напиток в алкоголь, но у него есть и другие свойства.

Принц смачивает тряпочку экстрактом и медленно подносит ее к моему лицу. Носа касается резковатый запах, чем-то похожий на смесь спирта из нашего мира и нашатыря.

— Сейчас я обработаю твои раны, хорошо? Это может быть… Неприятно.

Все как в моей реальности.

— Хорошо, — киваю с улыбкой, а затем добавляю: — Это тебя Ульрик научил?

У Калеба такая красивая улыбка, когда он не пытается казаться строгим и холодным… Он больше не похож на принца темных эльфов, что сильны в магии ночи и теней. Он напоминает солнечный лучик.

Вспоминаю, каким он был в дни, когда мы только познакомились. Как он унижал Эльфиру за ложь, как избегал меня после нападения Гринна в лесу… Он не доверял феям, презирал их всем сердцем, но был вынужден терпеть наше присутствие ради мира.

А что теперь?

Когда все переменилось? Это случилось, когда Калеб понял, что я помогаю усмирить проклятье? Или дело в чем-то еще?

— Ульрик очень мудрый эльф, — Калеб прикладывает тряпицу к ранке на моем лице. Кожу щиплет, но я отвлекаюсь от неприятных ощущений на голос истинного. – Он учил меня не только лекарским мелочам, но и многому другому. Он помог раскрыть мне глаза на разные вещи…

После этих слов Калеб переводит взгляд от моего виска к глазам. Я чувствую, как сердце наполняется нежностью и верой, и это не только мои чувства.

— Да, — выдыхаю, накрывая руку Калеба своей. – И мне тоже Ульрик помог.

Какое-то время мы сидим вот так. Калеб якобы случайно касается подушечкой большого пальца моей скулы и осторожно поглаживает ее. Я провожу ладонью по его руке, не в силах заставить себя отстраниться.

Наши лица становятся чуть ближе. Мы оба подаемся навстречу друг другу.

Но хрупкий миг рушится, когда мне прямо в глаза бьет яркий солнечный луч.

— Рассвет… Калеб, разве мы не должны быть сейчас у лабиринта? Последнее испытание…

— Не начнется без меня, — обрубает он. – Я еще не закончил с твоими ранами.

— Но другие девушки, зрители и организаторы…

— Подождут.

Тон у принца такой, что ясно – никаких возражений он не потерпит. Да и я не то, что хочу спорить.

Мне нравится нежиться под рассветными лучами в заботе Калеба. Даже несмотря на то, что раны от целебного экстракта пощипывает, мне все равно очень хорошо. И становится еще лучше, когда Калеб начинает ласково дуть на обработанные царапинки, чтобы унять боль.

Он встает со своего кресла и нависает надо мной, опершись в подлокотники. У него широкая рельефная грудь, что выглядывает из-под разреза рубашки, сильные руки… И этот запах, что исходит от кожи принца… Я хочу такие духи. Чтобы вдыхать их аромат, когда Калеба не будет рядом.

— Ты закончил? – спрашиваю, когда какое-то время ничего не происходит.

Открываю глаза и понимаю, что Калеб просто нависает надо мной, будто любуясь. А когда наши глаза встречаются, он словно смущается и отводит взгляд.

Это чертовски мило…

И как такой человек, как он, мог казаться мне чудовищем? Почему я не заметила, что сердитый нрав – лишь защитные иголки, под которыми прячется раненый зверек, жаждущий ласки?

— Почти… Надин, твои ладони и ноги…

— Ерунда.

— Вовсе нет. Глянь.

Калеб чуть отходит, позволяя мне посмотреть на свои ступни. Ох, проклятье… Я настолько погрязла сначала в страхе из-за Гринна, а потом растаяла в нежности рядом с Калебом, что и не ощущала боли, хотя раны приличные! Я ведь бегала по комнате от Гринна босиком! Ладони тоже плохи, но не на столько.

Стоит увидеть, во что превратились мои ноги, как просыпается боль. От вида крови и стекол, торчащих из кожи, мутит. Я будто пыталась влезть в хрустальные туфельки, а те разбились прямо подо мной.

И как быть? Долго на ногах я не вынесу, а меня ждет испытание в лабиринте…

Если теперь, конечно, я вообще смогу его пройти.

64

— Как я пойду в лабиринт? – голос чуть дрожит. Я и правда переживаю, что не смогу пройти испытание, хоть и понимаю, что отбор – лишь формальность. Традиционные зрелища эльфов перед свадьбой и последний шанс жениху определиться – кто станет главной женой, а кто – лишь любовницами.

— Я вылечу тебя, — успокаивает Калеб и устраивается на полу, возле моих ног.

С трепещущим сердцем наблюдаю, как он берет бутылек с экстрактом и снова наносит его на раны. Дует на ладони, затем на ступни, нежно поглаживая здоровую кожу, а затем что-то шепчет…

Из-под его пальцев рождаются тени, которые охлаждают порезы и работают, точно крохотные ниточки, сшивающие их.

Мне не кажется?

Натягиваю носок так, чтобы повернуть ступню чуть к себе. И точно! Ни следа ран!

— Ого, — выдыхаю пораженно. – Спасибо! Я не думала, что такое возможно.

— Я сильный маг. А рядом с тобой мне вообще что угодно по плечу, — Калеб смотрит на меня снизу вверх, и мне ужасно хочется его поцеловать…

— Нам надо идти, — с некоторой горечью напоминаю я.

Калеб качает головой.

— Нужно время, чтобы раны зажили окончательно. Несколько часов тебе придется отдыхать.

— Несколько часов?!

Я вновь поворачиваюсь к окну, за которым уже пылает солнечный диск.

— Мы и так задерживаем испытание.

— Я здесь повелитель, Надин. И я решаю, когда начнется последний этап отбора. Прямо сейчас я передам, что испытание