Строптивая истинная в Академии Драконов - Александра Берг

я едва успевала замечать детали окружения. Стены были отделаны тёмными деревянными панелями. Между панелями висели старинные портреты — вероятно, представители рода Эйдена.

Дважды нам на пути попались служанки в строгих тёмно-синих платьях. Они замирали при виде Эйдена, почтительно склоняя головы, но когда их взгляд падал на меня, в глазах отчётливо читалось недоумение.

— Пришли, — Эйден резко остановился перед высокой дверью из тёмного дерева с бронзовой ручкой в виде головы дракона.

Он тихо постучал, и изнутри донеслось еле слышное “Войдите”.

Я переступила порог, и в нос сразу ударил резкий запах лекарств.

Комната была погружена в полумрак из-за плотно задёрнутых тяжёлых штор цвета бордо. Мои глаза не сразу привыкли к этому сумраку, и я инстинктивно замедлила шаг.

— Эллин? Это ты? — хриплый голос позвал меня из глубины комнаты. — Подойди ближе, дай взглянуть на тебя.

Я нерешительно двинулась вперёд, теперь различая в дальнем углу комнаты большую кровать с резным изголовьем. На ней, полулежа на подушках, находился мужчина. Он был поразительно похож на Эйдена — те же высокие скулы, разрез губ. Но лицо его было измождённым, с глубокими морщинами у рта, кожа имела нездоровую бледность. И глаза... Вместо холодных льдисто-синих глаз Эйдена на меня смотрели тёплые, карие, полные жизни даже несмотря на явную болезнь.

— Рад, что ты пришла.

— Разве я могла отказаться? — ответила я, одарив его мягкой улыбкой.

Хотя Эйден не удосужился предупредить меня заранее о встрече с отцом, во мне всё же нашлось больше сострадания, чем в этом несносном драконе. К тому же в отце Эйдена чувствовалась какая-то располагающая простота, лёгкость, совершенно нехарактерная для высшей знати.

“Он не был аристократом” — пронеслось в сознании.

— Мне искренне жаль, Эллин, что ваша помолвка с Эйденом не состоялась, — произнёс Максимилиан Эрайн. — Мы с твоим отцом хотели…

Я невольно перевела взгляд на Эйдена, чтобы взглянуть на его реакцию, но он лишь отвернулся и медленно отошёл к окну. Отдёрнув тяжёлые бархатные занавески, парень точно пытался скрыться за ними, раствориться в этой плотной, тёмной материи.

— Не стоит переживать! — с самой беззаботной улыбкой ответила я. — Ваш сын просто-напросто не понял, кого на самом деле потерял!

Я намеренно произнесла последние слова громче, чем следовало, вложив в них достаточно яда.

Сработало — Эйден заметно напрягся, плечи его дрогнули, хотя он продолжал делать вид, что всецело поглощён созерцанием пейзажа за окном.

Максимилиан Эрайн медленно перевёл взгляд с меня на своего сына, застывшего у окна, после чего тяжело вздохнул, и снова обратился ко мне:

— Ты очень изменилась, Эллин.

Я сжала руки в кулаки, ответив:

— Смерть отца... она многое изменила во мне. После его ухода мне пришлось повзрослеть. Быстро. Слишком быстро.

Я опустила взгляд, позволяя настоящей грусти отразиться на лице. В конце концов, боль утраты знакома и мне.

— Понимаю, — кивнул Максимилиан. — И я рад, что ты справилась. Твой отец гордился бы тобой, Эллин. Знаешь, он кое-что тебе оставил… перед тем несчастным случаем. Словно… словно предчувствовал. Подойди к прикроватному столику, — указал мужчина слабым движением руки. — Открой верхний ящик.

Я послушно пересекла комнату и остановилась у небольшого столика. Верхний ящик открылся с лёгким скрипом. Внутри лежал изящный серебряный медальон овальной формы, украшенный тонкой гравировкой и крошечными сапфирами по краю.

— Это... — я осторожно взяла его в руки.

— Возьми, — произнёс Максимилиан. — Он принадлежал твоему отцу, а до него — твоей матери.

Медальон был тёплым, словно хранил тепло тех, кому он принадлежал раньше. Пальцы слегка дрожали, когда я нащупала крошечную защёлку. С тихим щелчком локет открылся, и я увидела два миниатюрных портрета.

На первом была изображена поразительно красивая молодая женщина с вьющимися светлыми волосами, падающими на плечи мягкими волнами, и ясными зелёными глазами. Сходство с моим — с Эллин — лицом было очевидным.

На втором — мужчина с добрым, открытым лицом и умными глазами. Отец Эллин.

Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы — неподдельные, искренние.

— Спасибо, — прошептала я, аккуратно закрывая медальон. — Это... это невероятно ценно для меня.

— Хотел бы я обладать даром повелевать временем, — едва слышно произнёс Максимилиан Эрайн. — Тогда бы я…

Отец Эйдена недоговорил. Дверь в комнату резко отварилась, и на пороге возникла высокая, статная женщина. Её осанка была безупречной, каждое движение — отточенным и элегантным.

Но главным, что приковывало внимание, были глаза — такие же льдисто-голубые, как у Эйдена, холодные и пронзительные, смотрящие на меня и едва скрываемым неодобрением и пренебрежением.

- Что эта девчонка здесь делает? - властно спросила она у Эйдена...

31

— Что эта девчонка здесь делает? — властно спросила она у Эйдена.

Я невольно сильнее сжала медальон в руках, чувствуя, как металл врезается в кожу. Аура, исходящая от этой женщины, была почти осязаемой — тяжёлая, давящая, словно грозовая туча, готовая вот-вот разразиться бурей.

— Амелия, — слабым голосом произнёс отец Эйдена, и только тогда я поняла, кто именно вошел в комнату.

Амелия Эрайн — супруга Максимилиана и мать Эйдена. Герцогиня. Сестра короля — по заголовкам газет, что сохранила в своём дневнике настоящая Эллин.

Кажется, я попала…

— Я же предупреждала тебя, — женщина перевела взгляд на сына, полностью игнорируя моё присутствие, — никаких посетителей. Врачи были предельно ясны.

Эйден выпрямился, отошёл от окна и спокойно произнёс:

— Отец хотел её видеть.

Герцогиня возмущённо фыркнула, подошла к кровати и бесцеремонно одёрнула одеяло, поправляя его.

— Врачи запретили любые волнения, — отчеканила Амелия Эрайн. — А вы устраиваете здесь... что? Ностальгические встречи?

Руки женщины начали светиться мягким голубоватым сиянием, когда она положила их на грудь мужа.

— Пульс учащённый, — констатировала она, глубоко выдохнув и прекратив магическое воздействие. — Ты перенапряжён, Максимилиан. Врачи настаивали на полном покое, а вы…

В её голосе звучала забота — несомненно, искренняя. Но в то же время в этой заботе чувствовалось что-то... механическое. Словно она выполняла хорошо знакомую обязанность, соблюдала давно установленный протокол. Я внимательно наблюдала за взаимодействием супругов и не могла не заметить, что между ними не было того тепла, того огня любви, который должен соединять двух близких людей.

Максимилиан с лёгкой улыбкой накрыл её руку своей:

— Я в порядке. Просто хотел, чтобы Эллин получила то, что